Татьяна Устинова - Сразу после сотворения мира

– Это чего же тебе ясно?

– Ясно, что его отпустят скоро, Вить. Вот что ясно.

– Ты гляди! – удивился Витюшка. – Прям отпустят?

– Ну, конечно.

– Он хороший мужик, – сказал Витюшка, воткнул лопату, широко шагая, подошел к крану, наклонился и попил, а потом умылся. – Дядя Коля наш покойный его любил, говорил – стоящий. А у дяди Коли глаз-алмаз был. Хочешь умыться?.. Только собаки у него чудные, и с мотоциклетки не слезает, права моя-то!.. Ну, тут уж у каждой зверушки свои погремушки!

– Вот именно.

Витюшка вернулся на место, и некоторое время они молча копали.

– А ты не знаешь, кем Николай Степанович был до того, как егерем сюда приехал? – спросил Плетнев.

– Так это сто лет назад было!

– Всего двадцать с небольшим.

– Не, не знаю. Я те времена вообще плохо помню. Трудно было, колотились все, как могли. Ты-то небось вообще малолеткой бегал, не запомнил ничего.

– Я в институте учился, – сказал Плетнев. – Не такой уже я малолетка.

– Ты гляди! – удивился Витюшка. Он разговаривал, ни на минуту не прекращая копать. – Это сколько ж тебе, выходит, лет?

– Сорок.

– Тю! А я думал – ты моложе. Тогда, значит, помнить должен. Я вагоны разгружал, Валюшка моя на базаре чегой-то продавала. Нанялась в палатку продавать, а это такая работа собачья! Обсчитывай, обвешивай, без этого никак! И мороз не мороз, и жарынь не жарынь, каждый день за прилавком стой! Да еще, может, ограбят или по башке дадут! А что? Очень легко! Мы тута, в Острове, на поле картошку сажали, нам на всю зиму хватало, так что сыты были. И маманя Валюшкина, теща моя, тогда в силе была. Она вообще-то всегда была баба работящая, нам помогала. Грибы солила, ягоды собирала, мы из Москвы приезжали, забирали. Тогда все так жили.

Плетнев помнил, как тогда жили. Как жили его родители и он сам, как хотелось на завтрак яичницы, но где достать яиц, и на какие деньги!..

– Прохор тогда только приехал, да, вроде и дядя Коля с ним!.. Точно, точно, как это я забыл! Пока Прохору дом строили, они в дяди-Колином все вместе жили! Дяди-Колина семья и Прохор при них. Дяди-Колин дом-то уже стоял, а на месте этого, – он подбородком показал на забор, – пустырь был. Я еще тогда в ум не мог взять, как это он строиться собирается, из каких таких деньжищ, да и стройматериалов не достать! Потом гляжу – чего только не понавезли! И кирпич, и вагонку, как будто первый секретарь обкома строится!

…А может, он и был первым секретарем обкома, подумал Плетнев.

– И дом заложили – матушки мои! Тогда так никто не жил, это уж потом дворцов понастроили! Во всем Подмосковье куда ни плюнь, во дворец попадешь, точно не промахнесси! И «Волга» у него была, у Прохора-то. Так они обе-две рядышком и стояли там, где сейчас дяди-Колина осталась.

– Может, рассказывали что-нибудь? О прежней работе?

– Не, не рассказывали. Да и нам не до рассказов ихних было. Говорю же, колотились, как могли. Дочка маленькая, кормить-поить-одевать, все надо! Вот нам тогда дядя Коля елку-то и приволок! Помнишь, мы тебе сказывали?

– Помню, – согласился Плетнев.

Витюшка покрутил загорелой башкой, видно, вспоминать было приятно. Его лопата равномерно и сильно врезалась в землю и так же равномерно и сильно выкидывала ее из канавы. У Плетнева получалось хуже. Ладони горели, спину ломило, и очень хотелось, чтобы Витюшка объявил перекур.

– Как он ее к нам на четвертый этаж допер, до сих пор не знаю! На горбушке пер, лифта у нас сроду не было, какие лифты в «хрущевках». Ну, вот, стало быть, наладились мы Новый год без елки встречать. Натаха ревмя ревет! Что ж ты, говорит, папка, елку обещал, а не добыл!.. И Валюшка носом пошмыркивает, а мне на них, на девчонок моих, даже глядеть совестно, веришь, нет? Они на отца надеялись, а отец!.. Ну, где я им эту елку возьму, когда в Москве шаром покати! Водки, и той нету! В лес пойдешь, так в ментуру сволокут, а там еще по башке надают! Это тогда проще простого было…

– Подожди, – вдруг удивившись, перебил Плетнев. – Николай Степанович вам елку в Москву привез?

– Ну куда же еще! Не в Караганду же!

– И это было тридцать первого декабря?

– В самую тютельку тридцать первого. Уж часов в десять!.. Говорю же, Новый год встречать собрались, а елки нету…

– Как Николай Степанович оказался в Москве ночью тридцать первого декабря?!

– Да приехал, видать, как он оказался!.. Обыкновенно оказался.

– У него в Москве была квартира?

– От этого я тебе сказать не могу, не знаю. Может, и была. Хотя навряд ли, если они тут, в Острове, на постоянку жили. И Ленка с ними. Она в школу в Павельцеве ходила.