Татьяна Устинова - Всегда говори «Всегда» – 4

Он уже собирался в аэропорт, чтобы встретить Ольгу, когда она вдруг позвонила и срывающимся голосом сообщила, что не сможет приехать.

И завтра не сможет, потому что Надя сбежала из больницы, пропала и ее нужно искать и спасать.

Сергей, сжав зубы, выслушал этот сбивчивый монолог, потом решился спросить:

– Может, все-таки прилетишь завтра? Ну, не вставишь же ты ей свои мозги…

– Все, я больше не могу говорить, – отрезала Ольга. – Перед приездом позвоню обязательно.

Оскорбительно-равнодушные гудки ударили в ухо. Слушая их, Сергей подошел к окну. По стеклу хлестали шальные струи летнего дождя.

Он виноват, конечно, и всю жизнь должен замаливать грех. Но неужели Ольга постоянно будет плевать на его просьбы, обрывая на полуслове и поступая по-своему…

В комнату с Костиком на плечах вошел отец.

– Пап! – закричал сын. – У нас с дедушкой кругосветное путешествие!

– По квартире! – язвительно добавила заглянувшая в дверь Машка.

– Не мешайте, у папы деловые переговоры, – заметив мрачное лицо Сергея, сказал Леонид Сергеевич.

– У него с мамой переговоры! – снова вмешалась Машка, дернув Костю за ногу.

Отец внимательно посмотрел на Сергея, так и слушавшего короткие гудки, потом перевел взгляд на струи дождя, глухо барабанившие по стеклу, побледнел и… схватился за грудь.

– Пап! – бросился к нему Барышев.

– Ничего, ничего… – Леонид Сергеевич наклонился, держась за стену, и тяжело задышал.

Сергей осторожно снял с его плеч Костика и, обняв отца, повел к дивану.

– Я сейчас «Скорую» вызову!

Он вдруг абсолютно забыл, какую комбинацию цифр нужно набрать, чтобы вызвать врача. Он держал в дрожащей руке телефон и набирал почему-то ноль девять.

– Ноль три, папа! – подсказал Костик.

– По мобильному сто двенадцать, – поправила его Маша.

Сергей совсем запутался и растерянно посмотрел на отца.

– Не надо «Скорую», – слабо улыбнулся Леонид Сергеевич. – Уже отпустило…

– Папа! – Сергей поправил подушку под головой отца и стал набирать…

– Сережа, я врач. Я сам знаю, когда нужна «Скорая», а когда нет. – Отец отобрал у него телефон и сунул под подушку.

– Ну, хорошо, хорошо, – паника у Сергея сменилась уверенностью – отец столько жизней спас, уж свою-то опасности не подвергнет. – Ты не волнуйся только…

Костик куда-то сбегал, принес таблетки, Маша взяла со стола журнал и стала обмахивать деда.

– И ты за меня не волнуйся, – ободряюще похлопал Сергея по руке отец. – Видишь, какие у меня врачи… – Он положил под язык таблетку и сел. – Я устал просто. Надо бы мне в клинику лечь. Отдохну, витаминчики мне поколют, и буду как огурчик!

– Так в чем же дело? Я тебя в Москве в хорошую клинику устрою!

– Не нужна мне твоя Москва, – отмахнулся отец. – Я здесь останусь. Тут мои ученики за мной присмотрят. Я им верю, сам их учил. А твоих, московских, я не знаю. – Он тихо засмеялся, потирая рукой грудь, и неожиданно спросил: – Оле звонил?

– Хочешь, сейчас позвоню?

– Вот Олю дождусь, и – в клинику, – словно не слыша Сергея, сказал отец и снова посмотрел за окно – туда, где хлестал дождь и гнулись под ветром ветки деревьев.

– А зачем ждать? Мы к тебе приезжать будем. Оля вообще может здесь остаться!

Сердце отчего-то сжалось, заныло, будто предчувствуя беду.

– Мне бы Олю повидать успеть… – глядя в окно и опять не услышав его, грустно сказал отец.

– Пап! – Сергей легонько встряхнул его за плечи и заглянул в глаза. – Мне не нравится твое настроение!

– Мало ли что тебе не нравится! – Отец наконец вышел из ступора, улыбнулся и даже щелкнул Сергея по носу – как в детстве, когда шутя, невсерьез ругал. – Ты лучше скажи, как жить-то дальше собираешься?

– Ну-ка, идите, чай поставьте и стол накройте, – приказал Барышев детям и, когда они вышли, с горечью спросил: – Я что-то делаю не так, папа?

– «Не так» ты уже наделал, Сережа… – голос у Леонида Сергеевича вдруг задрожал, и на глаза, кажется, набежали слезы. – Не обижайся, но я хочу, чтобы ты больше не ошибался. Чтобы знал, что, когда ты оступаешься, больно не только тебе, но и Ольге. Ей даже больнее.

– Я знаю, пап! И больше не оступлюсь. Ты мне веришь?

Дождь за окном неожиданно прекратился, ветер утих и – как бывает только летом, – сразу вспыхнуло яркое солнце.

– Верю, – помолчав, сказал отец. – И Ольга тебе верит. Теперь сделай так, чтобы она поверила в себя…

Он закрыл глаза и повалился Сергею на грудь, будто внезапно, на полуслове, заснул.