Вэвиан Фэйбл - Золотая рыбка-2

— Тогда почему ты скрываешь от него правду?

— Потому что он держит меня за дуру.

— В данном случае он совершенно прав. Ну вот что, ступай с глаз моих долой и обдумай хорошенько то, что я тебе сказал.

— Следующий твой наказ мне известен, — обрываю я его. — «Наберись терпения».

Квазимодо растягивает рот в улыбке.

— Не гоняйся за славой, Дениза. Куда приятнее просто жить. К тому же с сознанием честно выполненного долга. Все мы со временем станем хладными трупами, но зачем торопить события!

Улыбнувшись, я чмокаю его в щеку.

— Терпеть тебя не могу! И люблю.

— Именно в такой очередности?

Прежде чем я успеваю ответить, меня выставляют за дверь. На улицу я выхожу со странным чувством, словно говорила с Квазимодо совсем не о том, о чем хотела, и забот моих не только не поубавилось, а наоборот. У меня нет ни малейшего желания спешить домой, чтобы продолжить душеспасительные разговоры с родственником Квазимодо. Для этого я прежде должна решить, скрыть гибель Арджила или сообщить о ней Даниэлю. Поверит он в очередное случайное совпадение? Вряд ли…

Чтобы потянуть время, захожу в первый попавшийся супермаркет и, лениво бродя вдоль полок с яркими коробками, продолжаю думать о своем. Мне не дает покоя образное высказывание Квазимодо, сравнившего горизонт моего мира со стенами следовательского кабинета. М-да… Как ни кинь, кругом получается, что я дура. С досады хватаю с прилавка альбом, раскрываю и… Погружаюсь в созерцание рисунков, покуда из динамиков не раздается хорошо поставленный женский голос, проникновенно взывающий к покупателям: «Просим заканчивать покупки, завтра ждем вас снова…»

Нет уж, не стану откладывать на завтра, куплю альбомчик сегодня. Тут на глаза мне попадается новый роман Вэвиан Фейбл — тоже приятный сюрприз. Плевать я хотела на Беллока, вечером будет чем заняться. Выходя из магазина, я прижимаю к себе книги, не зная, с какой начать, потому как обе одинаково соблазнительны.

Сев в машину, снова листаю альбом. Имя автора — Джой Крафт — мне ни о чем не говорит. Герой рисунков кратко обозначен заголовком на обложке: «ТЫ».

Мужчина, изображенный на страницах альбома — то в карикатурном, то в идеализированном виде, то с юмором, то с нежной любовью, — вылеплен столь ярко и выпукло, что как бы заполняет собой тесное пространство автомобильного салона. Загадка, как удается Джой Крафт достичь подобного эффекта, но над некоторыми рисунками я хохочу до упаду, а над иными готова пустить слезу. Умей я рисовать, именно так рассказала бы о Даниэле. Но где мне, я и словами-то рассказать не умею. Только раз удалось — в ту сумасшедшую ночь нашей любви.

С завистью отложив альбом в сторону, включаю зажигание. Что это со мной? Оказывается, мне не терпится попасть домой!

Из предосторожности не останавливаясь возле дома, я совершаю «круг почета». Внимательно присматриваюсь к припаркованным поблизости машинам, обшариваю взглядом окна домов на противоположной стороне улицы. Не решатся они пойти на это, внушаю я себе. Во всяком случае, не сейчас и не здесь.

Повторяя эти слова как заклинание, я поднимаюсь по лестнице. В подъезде — ничего подозрительного, в квартире — Даниэль Беллок в неизменных белых брюках и в черном настроении.

— Где ты пропадаешь? — набрасывается он на меня.

— Ходила по магазинам. Наведалась к Квазимодо.

— Могла бы позвонить. Язык отсохнет, что ли, два слова сказать? Со мной, мол, все в порядке. А кстати, с тобой все в порядке?

Вместо ответа я сую ему в руки альбом.

— Смотри, что я купила.

— А другая книга?

— Вряд ли тебя заинтересует.

Удовольствовавшись таким ответом, Даниэль раскрывает альбом, с ухмылкой листает страницы, затем откладывает в сторону.

— Потом изучу на досуге. А сейчас я должен отлучиться.

— Куда — лучше не спрашивать? — подхватываю я.

Он гладит мои волосы.

— Правильно, лучше не спрашивать. Что-то у тебя скверное настроение. Повздорила с Квазимодо?

— Это всего лишь одна из причин. В остальные не стану углубляться, поскольку ты должен бежать.

Я давно не смотрелась в зеркало, но когда вижу, как Хмурый изучающим взглядом проходится по мне — от физиономии вниз, а затем с сочувственной миной снова плюхается на стул, тотчас решаю при случае проверить, что в моей наружности способно вызывать в людях жалость.

— Все оставшиеся годы моей жизни я посвящу тебе, — произносит Даниэль своим глубоким, низким голосом.

Звучит обнадеживающе, однако я не спешу приступать к исповеди, не представляя, с чего начать. С Даниэлем советоваться бесполезно, я и без того знаю, что он скажет. Начни, мол, с начала. Но я-то намерена поделиться с ним лишь частью информации и, зажмурясь, бросаюсь в глубокую воду.