Наталья Ефремова: Осколки памяти

Эта предосторожность оказалась лишней, поскольку объект ее наблюдения даже не посмотрел в сторону шикарной машины. Он забросил ремень синей спортивной сумки на плечо и направился к двери почты, но тут его позвал мальчик лет десяти, и парень задержался на улице.

Почти жалея, что он не оборачивается, Кристина продолжала украдкой его разглядывать. На нем были темные джинсы и черная рубашка навыпуск с закатанными до локтей рукавами. У шеи, словно воротничок католического священника, белел уголок футболки. Светлые, почти пепельные волосы шевелил ветер, отчего создавалось впечатление сияющего ореола вокруг лица.

Его маленький собеседник что-то ему говорил и при этом энергично размахивал руками. Парень слушал, не перебивая, с выражением легкой снисходительности на лице. Несмотря на довольно высокий рост, он не сутулился, как многие в подобной ситуации, а наоборот, стоял, расправив плечи и слегка склонив голову.

Когда машина тронулась с места, Кристина все еще наблюдала за ним и даже обернулась, мысленно кляня ремень безопасности, который не позволял ей сесть так, чтобы лучше видеть мотоцикл и его обладателя, исчезающего в клубах пыли, поднятой колесами «мерседеса».

Уже во второй раз за сегодняшний день у нее появилось ощущение, что ей в лицо заглянуло солнце и согрело кожу ласковыми лучами. Это приятное тепло хотелось удержать как можно дольше, поэтому она неотрывно смотрела в заднее стекло автомобиля, смотрела до тех пор, пока перекресток не скрылся из вида.

Отец с матерью ждали ее в гостиной.

Оливия Риверс вышивала ирисы на льняной салфетке, устроившись в кресле у окна. Для такой кропотливой работы солнечного света уже недоставало, и она наклонилась ближе к зажженной настольной лампе, поэтому ее Кристина заметила не сразу. А вот отец, просматривающий деловые бумаги на диване, а не у себя в кабинете, ее немного удивил. Он сидел с довольным видом и делал на полях документов какие-то пометки.

Услышав звук закрывающейся входной двери, оба тут же оторвались от своих занятий.

– Мам, пап, привет! – Кристина по очереди чмокнула родителей и плюхнулась в кресло. – Боже мой, неужели я дома?

– А что, непростой выдался денек? – поинтересовался Эдвард Риверс, собирая документы в аккуратную стопку.

– Да уж…

Она закрыла глаза. Наконец-то можно было расслабиться.

– Ну, рассказывай, как тебе твоя новая школа? – спросила Оливия, и Кристина поняла, что расспросов избежать все-таки не удастся, хотя она предпочла бы подняться к себе в комнату и полистать книги.

– Мам, честное слово, мне и рассказывать, в общем-то, нечего, – вздохнув, скучным голосом начала она. – Школа как школа. Несколько корпусов, стадион… Вы же сами видели. Библиотека оказалась не такой плохой, как я ожидала, а в остальном ничего особенного.

Кристина поймала осуждающий взгляд матери, скользнувший по ее испачканной обуви, и пожала плечами. Она-то в чем виновата, если в этом городишке постоянно чувствуешь себя как в мешке переполненного пылесоса?

Сама Оливия всегда выглядела безукоризненно, укладывала такие же, как у Кристины, светло-русые волосы в высокую прическу и даже дома носила элегантные платья и туфли. Ее правильные и строгие черты лица, эффектно подчеркнутые макияжем, немного смягчились, когда она услышала последнюю фразу.

– А кроме библиотеки ты ничего не заметила, как всегда? – усмехнулся отец. – Как тебе преподаватели? Понравились?

– Ничего, – ответила Кристина. – Вроде адекватные, только пресные какие-то. С другой стороны, на что тут особо рассчитывать-то можно? Так что…

Махнув рукой, словно отгоняя муху, она потянулась к вышивке матери. Цветочные лепестки на салфетке получились аккуратными, прозрачными, словно живыми, и Кристина восхищенно улыбнулась Оливии. Сама она рукоделие не любила: терпения не хватало и времени тоже.

– Адекватные, – пробормотал Эдвард, потирая лоб, и добавил: – Но пресные. Да… Знаешь, малыш, я все думаю, что уже давно привык к характеристикам, которыми ты награждаешь людей, но иногда ты все-таки меня удивляешь.

Кристина не хотела углубляться в тему библиотек, преподавателей и учеников, прекрасно зная, что родители хотя и одобряли ее увлечение, но не приветствовали то, что она жертвует ради книг всем остальным, в том числе и общением. Она поерзала в кресле, придумывая, на что бы переключить внимание родителей.

Тут входная дверь хлопнула, и на пороге гостиной появился Патрик с ее сумкой.