Наталья Ефремова - Осколки памяти

Да, пожалуй, пора немножечко передохнуть. Надо покопаться в своих записях вечером, посмотреть, можно ли выкроить несколько дней на такую роскошную вещь, как отпуск. Когда она в последний раз отдыхала? Года три назад, если, конечно, недельную поездку к пожилым родственникам во Флориду можно считать полноценным отдыхом.

– Вот спасибо! – обида в голосе Миранды звучала не очень убедительно. – А ведь с тебя станется и на похороны мои не приехать, уважаемая бизнес-леди.

– Один-один. Ладно, не обижайся, я пошутила.

– Я поняла. Ну что ж, тебя, наверное, ожидает очередная партия бухгалтеров, экономистов и прочих серых личностей. Да и мне уже пора, через десять минут обход. До встречи!

– Счастливо, Миранда, скоро увидимся! И передай от меня привет своим мужчинам!

Как ни странно, у Кристины все получилось. Самые важные дела она умудрилась завершить в сжатые сроки, а остальные запланированные встречи и поездки отложила до января, искренне удивляясь тому обстоятельству, что клиенты с готовностью соглашались перенести назначенные консультации на более позднее время.

Похоже, Миранда права – она превратилась в законченного трудоголика.

К такому нерадостному выводу Кристина пришла пару недель спустя, сворачивая с федеральной автострады на дорогу, ведущую в Хиллвуд. На заднем сиденье ее маленького автомобиля празднично искрились и шуршали пакеты с подарками, предназначенными для Миранды, ее мужа и маленького сынишки.

Она выделила на шопинг целое воскресенье и с удовольствием прогулялась по торговым центрам, стараясь угадать, что из кухонной утвари больше всего пригодится Миранде, какой сюрприз порадует заядлого рыбака Райана и сколько заводных машин осчастливят симпатичного рыжеволосого мальчугана, как две капли воды похожего на маму.

Было очень приятно наконец-то отвлечься от дел и просто побродить по переполненным магазинам, полюбоваться на затейливо оформленные витрины, послушать рождественские гимны на улицах.

В этом году на зимние праздники Кристина впервые осталась одна: родители уехали в Европу, а Гордон улетел к себе домой в Даллас. Она не знала этого наверняка, но полагала, что после их прощального разговора в Чикаго он не задержится. Себе самой подарки она никогда не делала, считая это своеобразной разновидностью самообмана. Так и не пришлось бы ей попасть на традиционные распродажи и ярмарки, если бы не приглашение Миранды.

Время от времени Кристина оборачивалась, проверяя, все ли в порядке. Конечно, следовало положить многочисленные свертки и коробки в багажник, но в последнюю минуту она просто устроила их на заднем сиденье и закрепила ремнем безопасности.

Она не сказала Миранде, да и себе не решалась признаться, что в Хиллвуд ее вело не только желание повидать подругу, но еще одна тайная надежда, призрачная, почти мираж. Эта надежда отзывалась покалыванием в кончиках пальцев, когда она брала в руки школьный фотоальбом, смутно тревожила ее, стоило вынуть из почтового ящика очередное письмо от Миранды, все чаще и чаще не давала ей заснуть в последнее время.

Кристина гнала тоскливые мысли и заставляла себя не думать о том, что могло бы быть, если бы… Она с головой погружалась в работу, но это не помогало.

Ситуацию ухудшил нелегкий разговор с Гордоном, когда она вернула ему кольцо, и последовавшие за этим бессонные ночи, что она провела, бродя по пустой квартире на Золотом Берегу сама не своя от изматывающего чувства вины перед бывшим женихом, чье лицо она без конца вспоминала. В памяти цепко держался его образ с погасшими глазами, когда она, пытаясь что-то сбивчиво ему объяснить, положила на стол подаренный им на помолвку перстень с розовым бриллиантом.

После того вечера Кристина не находила себе места. Она то порывалась позвонить Гордону среди ночи и не могла заставить себя набрать его номер, то принималась собирать вещи, чтобы сейчас же, немедленно выехать в Хиллвуд, но бросала раскрытые сумки, ругая себя всеми нецензурными выражениями, которые знала. Опомнившись, она выходила на балкон в надежде унять головную боль и встречала очередной рассвет в слезах.

Первые дни после расставания с Гордоном превратились для нее в настоящий кошмар. От бессонницы и успокоительных препаратов она стала рассеянной и забывчивой. Коллеги деликатно отмечали темные круги у нее под глазами и бесчисленное количество мокрых бумажных салфеток в корзинке для мусора. Так не могло продолжаться бесконечно, и вот, словно в ответ на ее невысказанную мольбу о помощи, позвонила Миранда и пригласила ее в Хиллвуд.