Джейн Кренц: Горячие дни

Это безумие обладало властью, ужасающей по своей природе, и Сирена наслаждалась ею.

Грейс встала на колени, но прежде чем ей удалось встать на ноги, появилось то самое Чудовище, которое пыталось изнасиловать ее в приемной семье. Ухмыляясь, оно пошло на нее по проходу между креслами. Она задрожала. Только не сейчас. У нее не хватит сил справиться с еще одним призраком. У нее нет стремления выжить.

— Не волнуйся, тебе понравится то, что я сделаю с тобой, — пообещало Чудовище.

— Ты мертв, — сказала она. Мартина она заставила исчезнуть. Заставит раствориться в воздухе и это исчадие ада. Она собрала волю в кулак и выпустила в фигуру залп энергии. — Ты мертв, черт побери!

Чудовище исчезло, как и образ Мартина.

«Сосредоточься! В этом есть нечто важное, нечто, что поможет тебе оказать сопротивление…»

Она наконец-то поднялась на ноги и, подгоняемая непреодолимой силой пения, пошла к сцене. Она знала, что самое страшное — там, и пыталась остановиться, однако ей удалось лишь замедлить шаг. Она не могла спастись от неизбежного. Ее тянуло к гибели так же неуклонно, как моряков из мифов.

Вивьен на сцене воздела руки и запела громче.

Грейс снова зажала ладонями уши и попыталась сосредоточиться, чтобы избавиться от ощущения растерянности и сконцентрировать силу своего дара. Она вытолкнула из себя энергию навстречу пению, пытаясь создать защитный бастион против потока безумия. Ей показалось, что давление слегка ослабло. Приободрившись, она прибавила энергии. Сознание прочистилось. К ней вернулась ясность мысли.

Она точно не сможет долго противостоять той величайшей мощи, которой наполнен голос Сирены, но можно попробовать проскользнуть между импульсами, питающими мелодию, как серфер — под гребнем волны.

Даже если в теории все верно, ей все равно не удастся нейтрализовать силу Вивьен с такого расстояния. И убежать она не может. Притяжение мелодии слишком велико. Есть только один шанс, и для этого нужно подобраться поближе к сцене.

Откройся музыке, Грейс, и танцуй, танцуй как можно быстрее.

Она вгляделась в ауру Вивьен, не в лицо, и сосредоточила свое внимание на рисунке, который образовывали вспыхивавшие и мерцавшие импульсы. Затем она осторожно направила собственную энергию в спокойные зоны между импульсами. Это было равноценно тому, чтобы попасть между выстрелами в пулеметной очереди, однако у нее получилось, и она сразу ощутила, как тяга ослабла.

Вивьен прекратила петь. Неожиданно воцарилась пронизанная напряжением тишина.

— Ты действительно думаешь, что твой трюк сработает против моего дара? — не без удивления спросила она.

Грейс остановилась перед темной пропастью оркестровой ямы. Оперным певцам нельзя поддаваться искренним эмоциям, когда они поют, напомнила она себе. Сильные эмоции сдавливают горло и грудь, и в результате сбивается дыхание и искажаются звуки.

— Знаешь, Вив, — сказала она, — костюмы великолепные, театры классные, но ты, по сути, просто одна из общего хора.

— Заткнись, глупая баба! Я Сирена!

Грейс перевела взгляд на неподвижно лежавшего мужчину.

— Кто это?

— Ньюлин Гатри.

— Ты убила своего любовника?

— О, он жив. Просто без сознания. — Вивьен улыбнулась. — Зачем мне его убивать? Он очень полезен. Именно он нашел тебя. Представь мое удивление, когда он сегодня сообщил мне, что ты в зале. Я рада, что у тебя была возможность услышать меня в роли Царицы. Я была великолепна, правда?

— Какое уж там! Твоя карьера катится вниз. Все это знают. Поэтому-то ты и поешь здесь, в Акация-Бей, а не в «Метрополитен».

— Это ложь! — взвизгнула Вивьен, и в ее ауре замерцала ярость. — Я Сирена! Больше никто на свете не может делать своим голосом то, что умею я.

— Эй, ты забыла, что мы говорим об опере? Может, когда-то ты и была выдающейся певицей, но сейчас ты теряешь голос. Помнишь, как тебя освистали в «Ла Скала»? Клака услышала слабость твоего голоса.

— В «Ла Скала» я своим голосом заставила замолчать весь партер! — закричала она.

— Уверена, тебе на пятки наступает десятка два сопрано, которые могут занять твое место. Более того, почти все они лет на десять тебя моложе.

— Хватит! — отрезала Вивьен. — Мой голос безупречен!

— Может, несколько лет назад он и был таким, но теперь уже нет. Между прочим, у меня есть для этого теория. Я своего рода эксперт в законах парапсихической наследственности.

— Заткнись!

— Моя теория состоит в том, что каждый раз, когда ты используешь свой голос для убийства, ты подталкиваешь себя к безумию. А сумасшедшие постепенно утрачивают умение управлять собой. Именно это, Вив, и происходит с тобой в последние годы. Ты теряешь контроль над своим голосом.