Евгения Горская - Жена Цезаря вне подозрений

Мила еще постояла на крыльце, крутя телефон в руках, вздохнула и вернулась в дом. Не спеша подошла к мужу, обняла за плечи и прижалась щекой к лысеющей макушке.

– Костя… Я люблю тебя. Ты мне верь.

Она никогда не говорила ему ничего подобного. И неделю назад очень удивилась бы, представив себя признающейся мужу в любви и верности до гроба.

Константин попытался отвести ее руки, но Мила не позволила. Оставив попытки отстранить, Тишинский погладил ее по руке.

– Это нельзя простить, – все же выдавил из себя Константин Олегович. – Я сейчас уйду.

– Не говори ерунду, – устало попросила Мила. Подумала и села к нему на колени, уткнувшись лбом в родную шею. – Мне видней, что можно простить, а что нельзя.

Они так и сидели, не включая свет, пока не стало совсем темно, как бывает темно только за городом.

– Светлана Леонидовна! – тихо позвала Катя, сунув голову в кабинет заместителя директора. – С «Рижского» звонят, не знают, что делать: Вячеслава Викторовича опять нет, а им нужно срочно технологический маршрут согласовать.

Звонок с «Рижской» мог означать только одно: Славка снова напился и не вышел на работу. У него хоть на это ума хватало – не показываться на работе в непотребном виде. После смерти Лизы Кузьменко-младший, мгновенно постаревший и какой-то неживой, первое время держался хорошо, мужественно. Отказался от няни, которую ему навязывал Виктор Федорович, водил детей в сад, готовил им еду, укладывал спать. Казалось, он стойко перенесет горе. Совсем не верилось, что способен запить, как последний бомж, и начать в детский сад являться пьяным, а на работу не являться вовсе.

– Кать, я уеду сейчас, – решила Света, – а ты соври Виктору Федоровичу что-нибудь. Ну… что я в Бибирево поехала, что ли.

– Вы к Вячеславу Викторовичу, да? – с сочувствием спросила девушка. Кате никто ничего про семейные тайны директора не рассказывал, но она знала, как знает любой секретарь и любой наблюдательный человек.

Света махнула рукой, мол, куда же еще… Выхватила из шкафа куртку и, стараясь побыстрее проскочить приемную, чтобы не столкнуться с Виктором, выбежала на улицу.

Ключа от Славкиной квартиры у нее не было, да и быть не могло: она никто в этой семье. О том, чтобы пожениться, Виктор Федорович больше не заговаривал, да Света больше и не ждала предложения: Лизина смерть все изменила. Кузьменко-старшему нужно было думать о внуках, а не о собственной свадьбе.

Шаги за дверью раздались сразу же, едва Светлана нажала на звонок.

– Ты? – равнодушно спросил Слава и, не обращая на нее внимания, вернулся на кухню.

В квартире было чисто. Света быстро заглянула в бывшую детскую, в которой теперь спала одна Даша: чистота, игрушки аккуратно расставлены на небольшой детской стенке. Никогда не подумаешь, что хозяин целенаправленно превращается в алкоголика. Степу Слава переместил в свой бывший кабинет, а сам проводил время в спальне. Если не пил на кухне, конечно.

Дальше осматривать квартиру Света не стала, отправилась вслед за Вячеславом.

Сначала тот показался ей трезвым, но когда заговорил, стало ясно, что пьян он основательно. И в ближайшие часы не протрезвеет.

– Чего тебе?

– Слава, я сама детей из садика заберу, – ровно предложила Светлана. – Тебе в таком состоянии за ними идти ни к чему. И им тебя видеть ни к чему.

– А ты ведь ее не любила, Свет… Ты ведь ее терпеть не могла… – Кузьменко-младший смотрел на нее почему-то только одним глазом, второй сильно прищурил. Не иначе, лицо собеседника перед ним уже двоилось.

– Да, я не любила Лизу, – согласилась Света. Подумала и уселась напротив него.

– Вот и я не любил, – признался Вячеслав. – Заставлял себя любить, а не любил. Ее никто не любил, и она умерла.

Лиза тоже никого не любила, подумала Света. Мужа, во всяком случае, точно.

– Ее никто не любил. Никто. И она умерла, – повторил Слава и пьяно заплакал, прикрывая рукой глаза. – И я не любил. Только жалел. И отец ее жалел. Понимаешь? Не уважал, не восхищался, а жалел. А ведь она красавица была. И умница. Врач. Почему мы ее не любили, а, Свет?

– Я пойду Степкины вещи заберу. Тетрадки, учебники. Физкультурную форму. Ты не помнишь, у него завтра физкультура есть?

– Сегодня полгода, как ее нет, а я даже не знаю, какой она была. Доброй? Злой? Не знаю. А ты знаешь?

«Злобная, завистливая, жадная дура, – мысленно ответила Светлана. – Прости, господи…»

– Слава, я соберу детские вещи и заберу детей из сада. А ты возьми себя в руки. У тебя дети, помни об этом!