Нэнси Бартоломью - Стриптиз в кино

Минуты три я предавалась печальным воспоминаниям и напрочь забыла про сидящего рядом человека, который был для меня не только и не столько клиентом нашего заведения, сколько главным подозреваемым.

Ох, если я и в самом деле найду убийцу — если сумею снять подозрение с Марлы, помочь Винсенту избавиться от давящей на него мафии, разыщу настоящего преступника и всех пособников, — если я сделаю все это, то Джон Нейлор должен будет не только поверить мне и простить, но и гордиться мной!

Придя к этому выводу, я встрепенулась и решила продолжить игру.

— Значит, вы никогда не были в Панама-Сити? — спросила я. — Тогда вам повезло. Я согласна быть вашим гидом, мистер Барбони. Я знаю такие уголки в этом городке, о которых не подозревают местные.

Алонцо любезно улыбнулся.

— Не сомневаюсь, — сказал он. — Почему бы нам не начать с вашего собственного жилища?

Хитрая змея! Ты увидишь мой дом, когда запоют рыбы. Я взглянула на него с видом глубоко оскорбленной девственницы и поняла, что он тоже понял и одобрил мою игру в невинность.

— Я хотел сказать, — объяснил он, — что, наверное, у вас прелестный домик в прелестном месте на самом берегу.

Еще бы! Что может быть лучше, дешевле и романтичнее стоянки трейлеров под названием “Дубовая роща”, где вы с трудом найдете хотя бы один дуб и еще меньше романтики. Зато живем мы там, как вы знаете, довольно дружно и даже весело.

— Предвкушаю, как покажу его вам, Алонцо, — пропела я, — но несколько позднее.

О, как это было сыграно! Сама Мэй Уэст не смогла бы лучше.

— Кьяра! — услышала я голос Винсента Гамбуццо. Видно, ему надоело маячить поблизости, он хотел поговорить со мной с глазу на глаз.

— Меня зовет босс, — объяснила я Барбони. — Не исчезайте.

— Могу я позвонить вам? — спросил он.

Я наклонилась к нему и протянула руку, показывая, что хочу получить то, чем писать, из его внутреннего кармана. Он слегка напрягся, инстинктивно заслонился ладонью, оберегая свой пистолет, потом расслабился и достал ручку. Я записала номер своего телефона у него на ладони. Он был несколько удивлен, но не протестовал.

— Тише, — прошептала я, складывая его пальцы в кулак. — Пускай эти цифры будут нашей маленькой тайной.

— Кьяра! — снова окликнул меня Винсент. На этот раз весьма нетерпеливо.

Я резко повернулась к нему, давая понять взглядом, что со мной не следует разговаривать в подобном тоне. Я не ручная собачка.

Мы отошли в сторону, к нам присоединился Бруно, который заговорил первым.

— Кьяра, о чем ты так долго толковала с этим парнем? Он опасен, я чую.

— Думаю, чутье не обманывает тебя, Бруно, — сказала я. — Но я делала это нарочно.

— Ты не заметила, кто появился в зале? — спросил Винсент.

Я пристально всмотрелась в него. Странная забота о моих чувствах. И о Джоне Нейлоре.

— Не сразу, — ответила я.

— А потом?

— Потом да.

В его глазах я прочла недоумение, сменившееся пониманием. Наверное, шеф рассуждал так: если она (то есть я) подвергла риску свои отношения с Нейлором, значит, игра стоила свеч. Однако посмотрим, что может выйти из этой игры. Дай Бог, чтобы польза… На то же рассчитывала и я.

— А где Марла? Что-то ее не видно сегодня, — спросила я.

Винсент нахмурился и взглянул на Бруно, тот покачал головой и пожал плечами.

— Надеюсь, ее не упекли в тюрягу?

— Типун тебе на язык, Кьяра! — Винсент отер вмиг вспотевший лоб черным носовым платком. — Мне бы сообщили. Надеюсь, она просто опаздывает. Кстати, не в первый раз.

И словно услышав это, Марла появилась из-за кулис и начала свой танцевально-раздевальный номер под деревенский мотивчик песенки “Хочу быть милашкой ковбоя”. Она была наряжена во все белое — такое милое сельское платьице, такая же шляпка — и вооружена парой шестизарядных “кольтов”. Все равно зрелище — особенно при ярком свете рампы — довольно жалкое, и я решилась сказать Винсенту, что этот номер пора бы уже заменить, но тот только поморщился: не лезь, мол, со своими советами, для нашей публики и так сойдет.

Я покосилась на Алонцо. Итальянец был, казалось, полностью поглощен выступлением Марлы со всеми приколами, на его привлекательном лице появилось какое-то подобие улыбки. В глазах нечто похожее на желание. Ну и в чем дело? Он ведь, в конце концов, мужчина, даже если маньяк, а она какая-никакая женщина. Мне-то что за печаль? Пускай Марла старается для него, лезет из своей просиликоненной кожи, она еще не знает, что этот красавчик не из тех хмырей, кто щедро бросается деньгами.