Елена Хорватова - Агент в кринолине

— Батюшка барин, спаси вас Христос за доброту вашу. К жизни вернул нас, кормилец! Мало ли, как бы тут все обернулось-то!

Алексей смутился:

— Ну что ты, Степан, ей-богу… Успокойся, старик! Это просто недоразумение, что вас приняли за лазутчиков и посадили под замок. Ошибки у всех случаются, что тут поделаешь. А где Мэри? Это ведь она была с тобой, я прав? Мне сказали, что казаки задержали двоих — старика и девушку, одетую в мужской костюм. Это была она?

— Она, она, батюшка, кому еще со мной быть-то? И костюмчик на ней ваш, тот, штатский, серенький, с жилетом, что позапрошлым годом в Питере пошили. Я ведь и припожаловал-то на болгарские земли только за компанию с барышней вашей, поскольку вы мне велели с нее глаз не спускать, а она следом за вами настреполилась ехать. Вон она, в уголке сидит, болезная. Плачет.

Мэри и вправду сидела в темном углу, сжавшись в комочек. Сил встать на ноги у нее не нашлось. Ей и так пришлось сделать усилие, собирая волю в кулак, чтобы не лишиться чувств, — слишком мелодраматической получилась бы сцена встречи, если бы она при виде возлюбленного упала в обморок, прямо как в романах.

А мисс Мэлдон, истинная англичанка, романтических мелодрам в обыденном быту не любила и всеми силами старалась избегать. Но держать себя в руках оказалось трудно — нервы были напряжены до предела, так много пришлось пережить за последние дни…

Алексей не сразу заметил Мэри в темноте сарая, и только после слов Степана обратил внимание на миниатюрный темный силуэт, притулившийся к охапке сена. Мэри!

Рискуя жизнью, она разыскала его, перенесла столько унижений и обид, сидит под арестом в грязном сарае, и все это лишь для того, чтобы увидеть Алексея и пару минут или, если повезет, пару часов пробыть с ним наедине. В этот миг он почувствовал, что в глубинах его сердца открылись какие-то тайнички и оттуда хлынул такой поток нежности и любви, что удержать его было невозможно, и любовь мигом заполнила Алексея всего, целиком, от кончиков пальцев до корней волос. Никогда в жизни ему не доводилось испытывать ничего подобного! Какие удивительные чувства ухитрилась пробудить в нем эта англичанка…

— Машенька, девочка моя! — кинулся он к ней, усталой, грязной, испуганной, но такой бесконечно родной. — Как же ты была неосторожна, дорогая, отправившись следом за мной. Но как я счастлив тебя видеть! Я не хочу больше с тобой расставаться никогда-никогда, красавица моя!

Подхватив Мэри на руки, он вынес ее из сарая, потом долго шел куда-то, так и не спуская ее с рук, словно ребенка, которого надо утешить и обогреть. Когда он наконец поставил ее на землю возле большого дома, она растерялась. На крыльце дома стояли несколько офицеров русской армии и важный генерал с седыми бакенбардами, с интересом разглядывая освобожденную пленницу.

— Господа! Разрешите вам представить мисс Мэри Мэлдон, мою невесту, — сказал Алексей серьезно и торжественно. — Я безмерно счастлив, что она здесь, со мной, хотя и попенял ей на неосторожность. Юная леди не должна с таким пренебрежением относиться к опасности, нужно быть серьезнее.

Мэри окончательно смутилась — она была одета в мужской костюм не по росту, да к тому же пыльный и грязный после всех приключений, с приставшими клочками сена, ее волосы были в полном беспорядке… А в каком виде пребывало ее лицо, она даже и представить себе не могла, и зеркала под рукой не было… Наверняка эти импозантные военные видят сейчас перед собой чумазую замарашку в нелепом мужском сюртуке и в душе смеются над ней и над Алексеем — ну и невеста у графа Чертольского, просто пугало огородное, натуральное пугало!

И вдруг она осознала то, над чем поначалу даже не задумалась, занявшись суетными размышлениями о собственной непривлекательности — ведь Алексей представил ее как невесту! Но он же не делал ей предложения, не объяснялся в любви, не клялся в верности… Короче говоря, не делал ничего такого, что могло бы свидетельствовать о серьезности его намерений. Почему же он называет ее своей невестой? Решил пошутить? Но в глазах генерала и офицеров подобная шутка наверняка показалась бы странной… Неужели граф говорит всерьез?

А Алексей, не догадываясь о мучениях Мэри, просто любовался ею — вот такая, с небрежно разбросанными по плечам локонами, изящная даже в мужском сюртуке, стройная, смелая и одновременно застенчивая, с румянцем смущения на щеках, она казалась ему необыкновенно красивой. Невероятно, но, на вкус Алексея, его собственный старый сюртук шел Мэри намного больше, чем претенциозные наряды, в которых он видел ее поначалу.