Лорен Хендерсон - Игры в любовь

— Может, мне ее отвезти домой? — беспомощно сказал Мик.

— Non! Non!

— Или просто вывести прогуляться, чтобы успокоилась?

На этот раз Софи воздержалась от протестов.

— Сэл, ты как, не против? Мы просто погуляем… Пусть подышит свежим воздухом…

Салли окаменела. Она бы тоже сейчас с удовольствием забилась в истерике. Но меньше всего ей хотелось, чтобы это идиотство превратилось в любовный треугольник, с полагающейся кошачьей дракой, винными струями, плещущими во все стороны, ревнивыми обвинениями и ультразвуковым визгом. Она чувствовала, что все глаза в галерее теперь устремлены на нее — в жадном ожидании, что она немедленно подскочит к жениху и вырвет его из когтей обнаглевшей француженки.

— Нет, я не против, — сказала она, сознавая, до чего сухо и до чего по-английски себя ведет. На миг она даже пожалела о своей британской сдержанности. Француженка уже бы намотала на одну руку сальные патлы Софи, а другой лупила по ее страхолюдной физиономии. Ладони у Салли так и чесались.

— Просто… — Мик опустил глаза на Софи, — ее нужно отсюда увести…

— Пожалуйста! — взмолилась Моника.

Похоже, в ее элегантной галерее событий такого масштаба еще не случалось, и бедняжка оказалась не готова к истерикам французских художников. Вот владелец галереи в Ист-Энде пришел бы в дикий восторг и наверняка уже названивал в «Индепендент», дабы в красках расписать самые сочные детали скандала. Но Моника желала, чтобы этот кошмар поскорее закончился.

— Пошли, Софи, — сказал Мик. — Пошли погуляем.

Доволочь Софи до дверей оказалось непросто, поскольку она вцепилась в Мика намертво и не отпускала; они медленно брели сквозь толпу, которая расступалась перед ними, точно волны Красного моря перед Моисеем.

— Я позвоню, как освобожусь, — сказал Мик, проходя мимо Салли. — Я тебя люблю, Сэл.

Поцеловать невесту ему не удалось, потому что повисшая на нем Софи внезапно энергично задергалась. Салли коснулась его руки, хотя внутри все так и бурлило, как в котле у безумного химика. Она бы ничуть не удивилась, если бы изо рта у нее вдруг повалили клубы дыма и полезла пена.

Мик и Софи наконец очутились на улице, и в зале воцарилась гулкая тишина. Толпа дружно развернулась к окнам, следя за парочкой, пока та не скрылась из виду. Все надеялись, что Софи оторвется от Мика и бросится под машину или отколет что-нибудь еще столь же драматичное. Затем раздался коллективный разочарованный выдох, и все так же дружно повернулись к несчастной Монике, стоявшей в центре зала. Волны Красного моря сомкнулись, и Монику захлестнул девятый вал страстных и, судя по выражению ее лица, оказавшихся совершенно неожиданными требований продать работы Софи. Любители искусства в галерее Сент-Джонз-Вудс ничем не отличались от прочих: от художников они ожидали прежде всего диких выходок, а Софи только что вывалила на них вагон и маленькую тележку этих самых выходок. Размахивая чековыми книжками, публика обступила Монику. По крайней мере, для нее все вышло удачно.

— Продали все рисунки, все до единого! — Салли метала громы и молнии. — Просто не верится! Эта крыса их обжулила!

— Брось, Сэл, по-моему, она не притворялась!

— Ага, и раскрутила их по полной программе! Да они же все словно рехнулись тогда. Ее рисунки скупили только потому, что она закатила скандал! Где справедливость?

— Зато теперь они могут вволю посудачить за обедом и притвориться, будто водят дружбу со страстными французскими художницами. Отличный способ поднабрать очков в глазах знакомых банкиров…

— Пожалуй, — вздохнула Салли. — Только меня все равно это бесит.

Но Джуди знала, что на самом деле бесит Салли: Софи и Мик до сих пор не вернулись, хотя прошло уже больше двух часов с тех нор, как они вышли из галереи. Правда, Мик позвонил и сказал, что Софи никак не успокоится и он поведет ее выпить. Миссис Гуинн настояла на том, чтобы Джуди и Салли поехали с ней в ресторан: «Ведь мы же заказали столик, нельзя же позволять сорвать все наши планы», но обед вышел нескладный. Не сговариваясь они попросили только по одному блюду, чтобы побыстрее отделаться. Салли поминутно дергалась — когда по соседству звонил чей-нибудь телефон. Стефани была в ярости на Софи. То, что Моника продала чуть ли не все рисунки, с точки зрения Стефани, ни в коей мере не компенсировало скандала, устроенного в ее галерее. Салли ни разу не видела Стефани в таком ужасном расположении духа.