Энн Стюарт - Холодный как лед

Закралось ужасное чувство, что мисс Спенсер здорово надули.

Питер Мэдсен сроду не бывал рыцарем на белом коне. Такая роль предназначалась тем агентам в Комитете, кто специализировался на спасении важных персон из опасных ситуаций, но это не по его части. Он не даровал жизнь, а приносил смерть тем, кто ее заслуживал. По крайней мере, Питер чертовски на то надеялся.

И вот он здесь, рискует ради глупой девчонки, упорно попадавшей в неприятности. Если бы Женевьева Спенсер следовала его предполагаемым инструкциям, то уже была бы дома, в безопасности, в Нью–Йорке. А ее временное пребывание на Карибах осталось бы скорее всего быстро забытым ночным кошмаром. Она бы страдала подходящим случаем кратковременной амнезии, устроенной с помощью самых дорогих лекарств, и ничего бы не помнила. И более чем вероятно, что ее бы никто и не побеспокоился спросить.

Но он облажался, позволив отвлечь себя. То, что она ступила на путь неприятностей, его касается меньше всех. Но, хотел он то признать или нет, мисс Спенсер затмила все: задание, Ван Дорна, собственную безопасность Питера. И он, в конце концов, всё и скомпрометировал.

Тридцать восемь, черт возьми, маловато, чтобы впасть в кризис среднего возраста. Но, с другой стороны, такой род занятий кого хочешь состарит, подумалось Питеру. Доведет до тупоумия, когда тебе нужно поднапрячь весь свой разум.

Поставив перед задачей подчистить за собой грязь.

Питеру было наплевать на Ван Дорна. Кто–нибудь за ним присмотрит, тот, кого не собьет с пути истинного такая чепуха, как вздорная адвокатша.

И вот агент Мэдсон здесь, пересек полмира, действуя на свой страх и риск без громадных ресурсов Комитета. И даже не удосужился остановиться и подумать: эта чертова миссия по спасению – просто исправление сделанных ошибок или нечто более личное?

Коридор был холодный и склизкий, влажные каменные стены, под ногами грубо вырубленные ступени. Вот будет забавно, если Питер шлепнется на задницу и свернет шею. Идеальный дешевый фарс, конец, который, смеясь, уготовила жизнь.

«Рыцарь на белом коне», – подумал Питер, углубляясь все дальше в недра земли. Увидеться с Женевьевой Спенсер – последнее, чего он хотел. Последнее, что ему было нужно. И вот он здесь.

Томасон послал бы его с приказом убить. Изобел Ламберт же полагалась на выбор своего агента. Во всем этом деле все было нехарактерно – он сам, Комитет, люди, с которыми он работал. Рено, к примеру. Питер в последнюю очередь подумал бы на Рено, что тот переметнется – этот трус здорово боялся расправы, что может с ним случиться, если он попытается продаться за бòльшую цену.

Питер достиг последней ступеньки, выключил фонарик. Прислонился спиной к холодной влажной стене и принялся ждать девицу, попавшую в беду.

Что, черт возьми, он здесь делает? Идет наперекор одному из своих отточенных инстинктов ради блага дамочки, на которую ему совершенно наплевать. Не будь Питер так зол, расхохотался бы. Посмеялся бы над собой, над всей абсурдностью ситуации.

И как водится, у него не было выбора – только ждать. И кипеть от гнева.

Когда вокруг нее сомкнулась тьма, Женевьева не стала поступать глупо и включать освещение. Наверно, ей еще раз предстоит впасть в кому, так на что ей свет?

Женевьева ни секундой больше не могла заставить себя лежать в этой постели, но продолжала держать ухо востро, прислушиваясь к каждому шороху, готовая в случае чего снова нырнуть под простыни, чтобы ее не застали на месте преступления.

Нервы натянулись в ожидании. Если ей предстоит вырваться отсюда, то наверняка этой ночью. Почему–то Женевьева не считала, что это будет так легко, как сесть на самолет и улететь под безопасную сень родной страны. Рано или поздно Гарри потребует доказательств, что она мертва. Если только это не был изощренный садистский обман О'Брайена. И он просто не воспользовался самым быстрым способом вытащить ее отсюда и отправить в смертельную ловушку.

Женевьева бы посмеялась над своей паранойей, только при чем тут паранойя, если тебя действительно собираются убить? Но на данном этапе у пленницы не было выбора – или Такаши О'Брайен, или ничего.

Она, в конце концов, снова вернулась в постель и лежала в кромешной тьме, когда открылась дверь и кто–то проскользнул внутрь. Что–то мягкое и шелковое опустилось ей на голову, и на мгновение Женевьева испугалась, что он собирается задушить ее.

– Наденьте это, – услышала она шепот и села, стягивая с лица темную ткань.