Мариус Брилл - Хищная книга

С билетом в одной руке и со мной в другой Флирт выскочил на платформу, но двери уже закрылись. Он устремился туда, где оставил Миранду. Состав двигался мимо него, уезжая со станции.

Никого. Он снова стал озираться. У него книга. Ее книга. А где она сама? Поезд уже на две трети проехал мимо Флирта, когда тот догадался посмотреть на окна. Он бежал рядом с вагонами и на мгновенье увидел ее. Миранда, прижимаясь к дверному стеклу; смотрела на него. Она казалась удивленной, что-то кричала, но мы ее не слышали, мы видели только оседавший на стекле пар от ее дыхания. Увы, разлука неизбежна. Флирт побежал быстрее, а Миранда быстро нарисовала «х» на запотевшем стекле.

Поцелуй! Она послала мне поцелуй! А может, ему? Флирт смотрел на «х» и на лицо Миранды за дверью, а потому врезался в табличку «Хода нет» в конце платформы так сильно, что заработал сотрясение мозга. Я вылетел из его руки и чуть не лишился страницы, затормозив о платформу.

Позднее тем же утром.

— АЛЛО! БИБЛИОТЕКА ШЕПЕРДЗ-БУША.

— Алло! Вы меня слышите?

— ОТЛИЧНО СЛЫШУ, СПАСИБО.

— Я тоже вас прекрасно слышу.

— ВОТ И ЗАМЕЧАТЕЛЬНО, ПРАВДА?

— Я просто имел в виду, если бы вы так не кричали…

— Я И НЕ КРИЧУ. ЧЕМ МОГУ ВАМ ПОМОЧЬ?

— Я по поводу книги. Называется «Занимаясь любовью», автор — П. Пеннигрош.

— АХ, ДА. ЭТА КНИГА. Я БЫ ОЧЕНЬ ХОТЕЛА ВАМ ПОМОЧЬ, НО, БОЮСЬ, ОДИН ИЗ НАШИХ ЧИТАТЕЛЕЙ-ДОЛЖНИКОВ УКРАЛ ЕЕ ВЧЕРА, ТАК ЧТО НЕ ПРЕДСТАВЛЯЮ, КОГДА ОНА СНОВА У НАС ОКАЖЕТСЯ. НЕ ИСКЛЮЧЕНО, ЧТО СКОРО.

— Украл? Вы знаете кто?

— ДА. ЗНАЮ.

— Вы можете мне сказать, кто это?

— ИЗВИНИТЕ, НО ЭТО БУДЕТ НАРУШЕНИЕМ БИБЛИОТЕЧНЫХ ПРАВИЛ.

— Боюсь, я забыл представиться. Констебль Вильмот, полицейский участок Шепердз-Буша.

— ДОБРЫЙ ДЕНЬ, КОНСТЕБЛЬ.

— В настоящий момент мы расследуем серию краж из библиотек. Ваша библиотека — всего лишь одна из нескольких сотен, которые, по нашим сведениям, она ограбила за последний год.

— ТАК Я И ЗНАЛА. ОНА МНЕ ВСЕГДА КАЗАЛАСЬ ПОДОЗРИТЕЛЬНОЙ.

— Вам будет приятно услышать, что мы нашли книгу, но подозреваемая может избежать ареста. По получении от вас информации у нас будут основания предъявить ей обвинение.

— ХОРОШО, В ТАКОМ СЛУЧАЕ ПОДОЖДИТЕ, ПОКА Я ПОСМОТРЮ В КОМПЬЮТЕРЕ.

их обескураживает, а то и просто пугает. Засвидетельствовано, что, услышав современную версию сказки, в которой Принцесса отказывается выйти за незадачливого Принца, дети разражались бурными рыданиями.

Мы так хорошо и быстро усваиваем эту «конвенцию», что вряд ли кто-то из нас оспорит высказывание Ларошфуко: «Люди бы никогда не влюблялись, если бы никогда о любви не слышали».

Любовь, убеждают нас с детства, — это прекрасно; она скрепляет отношения, она дает защиту, она содержит в себе все, что только нужно человеку. Но она также лишает нас возможности властвовать собою, деспотично правит нами, несет с собой все, чего мы боимся. Возникает логичный вопрос: кому же она выгодна? Уж не тем ли страдальцам, которые приносят ей в жертву свою свободу, свое спокойствие, все остальные чувства и свое здравомыслие ради нескольких скоротечных мгновений экстаза?

Подсказку, мне кажется, можно найти у Теннисона, пожизненного придворного поэта, королевского поэта-лауреата, любимца правящих классов, официального выразителя чувств в викторианскую эпоху. Это он написал:

Ну, разве это не парадоксальная, чтобы не сказать абсурдная, позиция? Любое другое подобное занятие, притом абсолютно не связанное с отечественным футболом, при такой его характеристике почиталось бы за чистое безумие. Что за саморазрушительное, вредящее рассудку и психике упражнение! «Лучше»? «Лучше» стресс, страдания и отчаяние? «Лучше» разочарование, ощущение собственной никчемности и горечь поражения? Может быть, «лучше» быть неудачником — но «лучше» для кого? Вспомним, что Теннисон был рупором властей, пропагандировал в своих сочинениях официальную, одобряемую истеблишментом политику. Так что «лучше», скорее всего, для «них», а не для нас.