Дмитрий Вересов - Полет ворона

— Извините, это я случайно, — сказал Павел. Он и вправду не мог понять, откуда в голове его возникла фраза, заставившая его усмехнуться. Как будто Танин голос произнес: «Ох, Порфирий ты наш Петрович, смотри, дождешься!»

Следователь молча посмотрел на него.

— Очень, очень хотелось бы, — повторил он. — Особенно в свете этого вот любопытного документа... Ознакомиться не желаете? Это копия — на всякий случай предупреждаю.

Документ был озаглавлен весьма неприятно: «Протокол обыска».

— Читайте, читайте, — сказал следователь. — Все абсолютно законно. Этот Зейналов давно уже попал в наше поле зрения, только прижучить его, гада, не могли. Скользкий, осторожный... Через него вышли на Крестовоздвиженскую и на, извините, вашу жену и ее квартиранта. Дела, судя по всему, там творились интересные. Санкцию на обыск я давно уже просил у прокурора. Он все медлил, говорил, надо брать с поличным, чтобы ни тени сомнений не было... Мне кажется, он побаивался отца вашего, да и тестя тоже.

— Николая Николаевича? — удивленно спросил Павел. — А его-то почему?

— Не скажите. Гражданин Переяславлев — фигура в своем роде влиятельная чрезвычайно. Если бы обыск у его падчерицы не дал желаемых результатов, прокурор, подписавший санкцию, будь то районный или даже городской, недолго бы продержался в своем кресле, не говоря уж о следователе, эту санкцию вытребовавшем. Но я готов был рискнуть, прокурор нет. Вот и доосторожничался. Послушай он меня, имели бы мы всю троицу в Крестах на Арсеналке, зато живых-здоровых. А так имеем два трупа и гражданку Чернову в глубокой коме. Впрочем, мне почему-то кажется, что она скоро оклемается, и уж тогда-то мы с ней наговоримся всласть.

И опять в голове Павла Танин голос отчетливо произнес: «А вот это фиг тебе, Порфирий Петрович!»

— Мне не нравится ваш тон, — сказал Павел, поднялся и, не дочитав протокола, швырнул его на стол перед Черновым-следователем. — И этот обыск, проведенный без санкции прокурора, я считаю незаконным и буду жаловаться. Чего бы вы там ни нашли.

— А я не балерина, чтобы всем нравиться, — спокойно ответил Валерий Михайлович. — А что до законности обыска, то любой мало-мальски грамотный юрист объяснит вам, что при данной картине происшествия обыск в порядке дознания не только законен, но и обязателен... Кстати, до самого интересного вы не дочитали.

— Что там еще? — грубовато спросил Павел. — Тайничок-с, — совсем уже сливаясь с персонажем из Достоевского, проговорил следователь. — Небольшая такая нишечка, между настоящей и фальшивой задней стенкой шкафа. А в ней два пакетика. В одном героинчика чистого под двести грамм, в другом — денежки. Хорошие денежки, шестнадцать тысяч триста рублей и пятьсот американских долларов... Это вам как?

Павел побледнел.

— Но... Но она могла не знать...

— Хозяйка дома? Не смешите меня, Павел Дмитриевич. Тайничок хитрый, с пружинкой. Мы сами-то, честно говоря, случайно нашли. Кстати, ни у Зейналова, ни у Крестовоздвиженской ключиков от квартиры мы не отыскали, хотя осмотрели не только вещи, бывшие при них на момент смерти, но и их квартиру в Купчино, где, между прочим, они пребывали значительно чаще и дольше, чем на квартире Черновой... Вот еще чемодан с маковой соломкой, найденный под кроватью, мог попасть туда без ведома хозяйки, это я допустить готов, но тайничок? Конечно, говоря теоретически, его мог оборудовать, допустим, Ларин, который прожил там два с половиной месяца и имел свои ключи. Но, согласитесь, Иван Павлович не производит впечатления человека, способного на такое... художество.

— Да уж, — согласился Павел и Добавил: — А что, вы начисто исключаете вариант, что это мог сделать я?

— Начисто.

— Что ж, — вздохнул Павел, — спасибо за доверие.

— Дело не в доверии. Просто в некоторых пазах клей не до конца просох. Эксперты определили возраст тайничка месяца в два максимум. А за эти два месяца вы этого сделать никак не могли.

— Не мог, — согласился Павел. — И все же я вам не верю.

— Не обязательно верить мне, — сказал следователь. — Вы фактам поверьте.... Впрочем, довольно на сегодня. Вот вам мой телефончик. Позвоните мне денька через три. А нет, так я и сам позвоню, не гордый. А пока — будем ждать.

— Будем, — сказал Павел. — Я все же хотел посмотреть на нее.

— А это как медицина скажет. Что, Семен Витальевич, разрешим?

— Разрешим в виде исключения. Халат только наденьте.

Павел послушно облачился в протянутый ему халат. Заведующий отделением вывел его в длинный серый коридор с множеством дверей.