Дмитрий Вересов - Искушение ворона

Не спасали интерьера даже традиционные шишкинские мишки в сосновом лесу, повешенные на противоположной от панно стене. «Весь неуют от полной безвкусицы», — решил для себя Рафалович, усаживаясь напротив адмирала.

Возле столика уже стояла молоденькая официантка в накрахмаленном передничке и в таком же белоснежном кокошнике. Стояла, старательно изображая на лице крайнюю степень приязни и радушия.

«Наверное, жинка какого-нибудь майора, снабженца по продовольственной части, пристроенная на тепленькое местечко… — Леонид окинул взглядом ножки и фигурку улыбавшейся им официантки. — А в праздничные вечера, когда в этой адмиральской столовке банкеты закатывают, она и иные услуги может оказать, и муж ее, майор-начпрод, только рад будет тому обстоятельству, если она кому из оч-чень крупного начальства минет сделает! Потому как это вроде лишней гарантии от неприятностей, если какая недостача обнаружится…» — подумал Рафалович и, вздохнув, окончательно решил для себя, что советская военно-морская жизнь какой была, такой и осталась, и что для него, Леонида Рафаловича, она теперь смешна. Однако он приехал в этот заповедник вымерших мамонтов для того, чтобы поиметь здесь свой гешефт для настоящей жизни. Для той жизни, которая начинается там, где кончается Россия, — на Западе, в Калифорнии, в Майами!

На закуску подавали норвежскую семгу, салат из помидоров и заливной телячий язык. Адмирал сам налил из запотевшего графинчика и предложил выпить за Ленине здоровье. Отказываться было нельзя.

По второй — за здоровье адмирала — выпили под горячий пурпур украинского борща. По третьей — за тех, кто в море, — выпили под распрекрасные котлеты с гречневой кашей…

Говорили о разной чепухе, о кадровых перемещениях, что произошли в их бывшей дивизии и на флоте за последние пятнадцать лет, — кого в Москву забрали, кого в запас уволили…

— А помнишь Сережку Толстопальцева? Командира К 149? Помер… Рак поджелудочной железы… А Вову Тихомирова? Замом у Петровича ходил? Тоже похоронили. Инфаркт. И прямо в Сочи — в отпуске приключился! А Богданова Игоря помнишь? Он в третьей дивизии в Заозерном начальником штаба был? Он теперь в Министерстве обороны. Вице-адмирала в прошлом году получил. Перспективен. Я с ним недавно виделся в Москве — растолстел, не узнаешь!..

Разомлев от трех рюмок, Леня тут же припомнил свой давешний разговор с Колином Фитцсиммонсом. Не в адмиральской столовке, а в дорогом ресторане, куда пускают только обладателей золотых клубных карточек… Вспомнил, как лакомились десертом, как курили сигары по триста долларов за штуку…

Как разнились эти два обеда! Как разнились меню и интерьер!

И вместо улыбчивой женки ворюги-майора, там прислуживали им три официанта и все — натуральные французы…

Да и говорили они с Колином не по-русски. Да! Язык общения там был иным. Но было и что-то общее — вечное желание за едой делать бизнес.

Там, в Калифорнии, Колин выразил желание купить. Здесь, на русском Севере, адмирал Рукогривцев выражает желание продать. А его, Лени, дело — связать два взаимных желания при своей собственной выгоде, чтобы и ему что-то досталось.

Вот и пришла ваша перестройка, господин адмирал! Вот и пригодился вам еврей Ленька Рафалович, которого еще пятнадцать лет назад вы и знать не желали в вашем подполковничьем высокомерии!

В общем, с адмиралом они договорились легко.

Рукогривцев для начала стал набивать себе цену — мол, кроме него с его связями в Минобороны, с тем же вице-адмиралом Богдановым и другими ребятами из Росвооружения, без которого тоже не обойтись, без него, контр-адмирала Рукогривцева, у Лени и его заокеанских партнеров ничего не получится. Рукогривцев попытался изобразить из себя опытного бизнесмена, но только рассмешил Леньку своими наивными представлениями о том, как делаются подобные дела…

Но расчет Леонида на то, что, покочевряжившись, адмирал соблазнится вульгарной взяткой наличными, полностью оправдался. Тридцать процентов авансом… И семьдесят процентов — по отгрузке товара. То есть — по отбытии ракетного крейсера со всеми документами в дальний поход под чужой флаг…

Расчет Леонида был правильным. Как только адмирал увидел написанную на бумажке цифру с пятью нулями, он сразу стал податливым и, как женщина в танце, уступил инициативу, согласившись, чтоб его вели. Он только все еще пытался набить цену. Но это уже звучало как формальное «не надо», которое женщина все еще говорит, когда все уже свершилось.