Екатерина Гринева - Единственный мой, или Не умею жить без тебя

Кирилл сидел в машине.

Я рванула дверцу на себя и плюхнулась на сиденье.

– Что такое?

– Там… труп. Дашка повесилась. Дай мне сигарету, – выпалила я на одном дыхании.

Он протянул сигарету, спустил стекло машины, и я жадно вдохнула прохладный воздух.

– Так хорошо?

– Лучше не бывает, – горько усмехнулась я.

Перед глазами встало лицо Дашки и ее предсмертная записка.

«Ухожу, потому что…»

Стоп-стоп, Дашка не такой человек, чтобы вот так взять и уйти. Слишком она была жадной: до жизни, до мужчин. Уходят слабаки, а Дашка такой не была. Она, наоборот, она была слишком сильной…

Я затянулась сигаретой.

Дашка, Дашка, ее мог сломить внезапный уход Алексея, она-то рассчитывала на семью, на то, что он сделает ей предложение. Не получилось. И она сломалась?

Я потушила сигарету в пепельнице.

– Дай еще!

– Бери.

Алексей ушел. И что попыталась бы сделать Дашка? Конечно, вернуть. Вернуть любой ценой. На нее это похоже. Но когда она позвонила мне и сказала, что не знает, где Алексей, в ее голосе явно слышалась паника. Он внезапно ушел, ничего не сказав, не объяснив, и она решила уйти из жизни?

Но почему так быстро? Почему?

Нет. Что-то здесь не состыковывалось. Никак.

Я видела Дашку всего два раза, но этого было достаточно, чтобы составить себе впечатление о ней. Наглая рыжая стерва. Такие не уходят. Такие сражаются до последнего. А если уходят, то громко хлопнув дверью или дав напоследок оглушительный фейерверк. Знай, мол, наших! Не-ет…

Я не заметила, как сказала эти слова вслух, и затрясла головой.

– Что нет? – спросил Кирилл, смотря на меня. – Что ты сказала?

– Дашка не покончила жизнь самоубийством, – сказала я, выбрасывая окурок за окно. – Ее убили.

– С чего ты взяла?

– Она не такая. Неужели ты ее не понял? Она девица, которая придет и возьмет все. По праву победителя. Ты сам мне говорил, что Дашка прет по жизни как танк. Неужели ты забыл свои слова?

– Нет, не забыл. Но…

– Кому-то надо представить это дело как самоубийство. Алексей… – и у меня тоскливо сжалось сердце. – Похоже, это связано с ним.

– Ален! – только и успел крикнуть мне Кирилл, а я уже неслась к подъезду, прижав руки к груди. В голове билась фраза, когда-то оброненная Кириллом: «Соседка у Дашки жутко любопытная, и та все время жалуется, что от нее спасу нет. Подслушивает и подглядывает, как будто хочет реестр Дашкиных грехов составить. Это ее собственные слова».

На мое счастье, из подъезда вышли двое пацанов, и я нырнула в открытую дверь. Пусть потом меня вспомнят, пусть. Только бы сейчас узнать правду. Кто был у Дашки? Кто???

Мне нужно было получить ответ на этот вопрос… Я едва дождалась лифта и буквально вывалилась из него, когда приехала на восьмой этаж.

Напротив Дашкиной квартиры была квартира под номером пятьдесят два. Я стояла и жала изо всех сил на звонок. Дверь мне открыли не сразу, сначала долго изучали в глазок, потом дверь слегка приоткрылась. Качалась цепочка, и я видела только карий глаз.

– Вам кого?

– Вас.

– Зачем?

– У меня есть дело.

– Какое?

Я переминалась с ноги на ногу.

– Пожалуйста, откройте. Я вам заплачу.

– Зачем?

– Мне нужны от вас сведения.

– О соседке?

– Да. – Чуть не выкрикнула я. – О ней. Откройте! – взмолилась я. – Пожалуйста.

Дверь закрылась, я уже подумала, что ее передо мной захлопнули, но звякнула цепочка, и передо мной предстала старушка с седыми кудряшками и губами, накрашенными ярко-розовой помадой. Она была в халатике с мелкими синими цветочками. На ногах – теплые белые носки и разношенные тапочки.

Я вошла в коридор.

– Что вы хотите?

– Кто приходил к вашей соседке в последнее время? Вы знаете?

Возникла пауза. Старушка сверлила меня глазами.

– Как вас зовут? – спохватилась я.

– Мария Петровна.

– Меня – Валентина, – соврала я.

– Ну так что, Валентина? Тебе ее хахали нужны? Она в последнее время с одним мужиком жила. Как с мужем. Правда, ссорились они.

– Часто?

– За последнюю неделю – да. Это перед тем, как он ушел.

– А когда он ушел? – Мой голос предательски сел.

– Не помню точно. Я же не календарь перекидной, девушка, чтобы все запоминать, – назидательно сказала старушка. – Могу только приблизительно все знать.

Из слов Марии Петровны я поняла, что Алексей ушел примерно неделю назад. Ушел днем с небольшой спортивной сумкой. Соседка подумала, что он на турбазу или на выходные куда подался. «Вот только лицо у него было…» – запнулась она и замолчала. «Какое?» – вскинулась я. «Как у покойника, – сказала она после недолгой паузы. – Точно он уже не жилец на этом свете. Сосредоточенное и бледное-бледное. Словно его что-то сильно напугало». Эти слова озадачили меня еще больше, Алексей, насколько я знала, был не робкого десятка и часто шутил, что ни черт, ни сват, ни брат его уже не напугают. Он в жизни все прошел и ему море по колено. Я всегда чувствовала с Алексеем себя защищенной. А здесь его что-то напугало.