Карен Робардс - Чужая жена

“Это мой Том”, – подумала она. Эта мысль ласкала ее. Сбываются все ее дневные грезы и ночные фантазии.

Его руки, теплые и сильные, в общем, удивительные руки крепко обняли ее. Она чувствовала, что вся покрылась гусиной кожей, и все ее члены онемели от холода.

– Кстати, у тебя фантастическая задница, – объявил Том, исследуя на ощупь упомянутую часть тела.

Оба они замерли, услышав негромкий писк. Том убрал руки, как только понял, что пищали его наручные часы. Он нажал на кнопку, и звук прекратился. Ронни хихикнула.

– Наверное, водонепроницаемые.

– Должно быть.

– Сколько времени?

Том поднял руку к свету.

– Три часа. Как ты считаешь, когда тебе надо выйти к гостям, чтобы тебя не хватились и не начали искать?

– Не знаю. Наверное, с рассветом. – Она вздрогнула и направилась в другую комнату. – Когда светает?

– Примерно в пять тридцать. – Ни разу за эту ночь его голос не звучал так уверенно. – Давай считать, что немного раньше. Для страховки.

Кровать стояла у дальней стены соседней с гимнастическим залом комнаты. Простая односпальная кровать с простым покрывалом и горкой декоративных подушек. За все время, что Ронни жила в Седжли, на этой кровати никто не спал, и тем не менее она была застелена.

– Выключи, пожалуйста, кондиционер. Термостат вон там, на стене.

Ронни сбросила с кровати покрывало и все подушечки.

– Вижу.

Ронни обернулась. Том осветил крохотным красным фонариком стену, отделяющую комнату от гимнастического зала, нашел термостат и отключил его. Они как будто договорились – хотя не было произнесено и слова – не включать свет. Да он и не был нужен. Луна достаточно освещала комнату, так как шторы не были задернуты.

– Итак, Золушка превращается в тыкву на рассвете, а не в полночь, – отчетливо, чересчур резко проговорил Том и подошел к Ронни.

– Это карета превратилась в тыкву, а не Золушка, – поправила его Ронни, забралась в кровать и натянула одеяло до подбородка.

Про себя она решила, что не стоит обращать внимания на резкость его тона, и тогда эта резкость, наверное, пропадет сама собой.

– Не все ли равно?

Ронни била дрожь, только теперь не от холода, а оттого, что она видела Тома обнаженным.

Вдруг ей пришла в голову мысль, и она откинула одеяло, словно собираясь встать.

– Что такое? – насторожился Том.

– Повесь костюм в сушилку, если не хочешь появиться перед гостями в мокром.

– Обязательно. Накройся. Я же сказал, мне-то не холодно.

Он повернулся и вышел из комнаты, но Ронни успела насладиться видом его широкой спины и упругих ягодиц. На спине проступили следы от ее ногтей. Ронни вспомнила, при каких обстоятельствах оставила эти отметины, задрожала от удовольствия и закуталась в одеяло. Раздался звучный голос Тома:

– Где сушилка?

– В душевой.

Через минуту до нее донесся стук дверцы, затем – гул машины.

– Надеюсь, ткань не сядет, – сказал Том, входя в комнату.

– Вряд ли. – Ронни сверкнула белозубой улыбкой. – Правда, может потерять фактуру.

– Понял.

Том скользнул под одеяло, и кровать ощутимо прогнулась под ним. Ронни отодвинулась, чтобы дать ему возможность устроиться поудобнее, потом прильнула к нему. Он лег на спину и пододвинул в свою сторону единственную подушку. Его большое, мощное тело сразу согрело Ронни. Она положила голову ему на плечо и принялась медленно гладить его грудь.

Вдруг она вскрикнула, вспомнив еще о чем-то:

– Ой!

– Что случилось?

– Твоя подружка еще здесь?

– Диану я отправил домой на такси, – сухо отозвался Том. – Сказал ей, что что-то случилось в Неваде и мне нужно немедленно лететь туда.

– А-а. – Ронни повернула голову, чтобы взглянуть на его лицо. – А мы-то, оказывается, умеем врать.

– Да. Когда вынуждают обстоятельства.

– Ты скоро с ней увидишься?

– Ты увидишься с мужем раньше.

Ронни вздохнула, и ее ладонь замерла у него на груди.

– Ты жалеешь, да?

– О чем я должен жалеть? О том, что ты лежишь голая рядом со мной? – Он помотал головой, и она увидела на его губах кривую усмешку. – Любимая, с тобой я сегодня побывал на небесах. Такого счастья, как с тобой, я никогда не испытывал. Как же я могу жалеть о таком?

– Ты раскаиваешься. Я знаю.

– Я ни о чем не жалею.

Том повернулся так, что оказался лицом к лицу с Ронни, и подложил правую руку под голову. Ее длинные волосы давно разметались по плечам. Том взял в руку прядь и потер двумя пальцами, как будто щупал материю перед покупкой.