Карен Робардс - Чужая жена

Коль скоро у него оказался ключ Сюзан, не нужно быть Эйнштейном, чтобы понять: именно этот человек убил Сюзан или по крайней мере непосредственно связан с убийством. И Марла его видела. Она может его опознать. Его лицо навеки отпечаталось в ее памяти.

И когда она вспоминала его, ее охватывал леденящий ужас.

Но он-то не знает, что она его видела. Не может он этого знать. Если бы он догадался в тот день о ее присутствии в квартире, ее бы уже не было в живых.

Возможно, он даже не знает о ее существовании. С чего бы ему интересоваться ею?

Марлу передернуло. Она встала со стула, подошла к занавешенному окну, отодвинула край шторы и выглянула на улицу. Несмотря на ранний час, было уже жарко, а после вчерашнего дождя влажность воздуха здорово повысилась. Яркое солнце заливало узкую улочку. Гостиница помещалась в одном из беднейших кварталов Билокси. По улице медленно двигался старый, ржавый, помятый “Шевроле”. Одинокий мужчина переходил дорогу. Его лысина ярко сверкала на солнце.

Словно почувствовав на себе взгляд, он поднял глаза. Марла застыла на мгновение, потом в страхе отпрянула от окна.

Этот человек приходил в ее квартиру и открывал дверь ключом Сюзан.

На этот раз он пришел за ней.

Ронни растянулась в шезлонге возле бассейна, подставив спину теплым солнечным лучам. Рядом не было ни души, кроме некоего Джона, рабочего, который чистил бассейн. Он появлялся в Седжли раз в неделю на протяжении всех лет, что Ронни жила здесь.

Плеск воды в бассейне не помешал Ронни услышать отдаленные шаги по гравиевой дорожке за воротами усадьбы. Она вздрогнула, потом глубоко вздохнула, стараясь расслабить напрягшиеся мышцы, и улыбнулась про себя. Том, как всегда, пунктуален.

Ронни прикрыла глаза и отвернула голову от дорожки, ведущей от железных ворот Седжли к бассейну, и притворилась спящей. Потом ей пришла в голову одна мысль. Она завела руку за спину, расстегнула лифчик купальника, стряхнула с плеч лямки и улеглась в прежней позе.

Вода в бассейне негромко плескалась. Это означало, что Джон продолжал работу по очистке бассейна. Услышав скрип, Ронни поняла, что Том открывает калитку.

Шаги замерли. Ронни улыбнулась – она представила себе, как Том стоит у калитки, пораженный открывшейся его взору сценой. Кирпичная стена в шесть футов высотой, густые заросли жимолости, окружившие бассейн. Джон, одетый в коричневый комбинезон, удивленно оглядывается на нежданного посетителя. И она – в ярко-красных трусиках, причем крошечных; рыжие волосы спадают на плечо, открывая молочно-белую кожу.

Наконец она услышала звук, которого ожидала: глухие шаги по бетону. Том приближался. Вот он подошел к шезлонгу и остановился.

Ронни не двигалась, силясь подавить смех. Она воображала выражение его лица: брови нахмурены, нижняя челюсть воинственно выдвинута вперед. Ох, как он ее осуждает!

Зато он хочет ее.

Ну и пусть. На этот раз она не станет предлагать ему себя.

– Ронни.

По крайней мере у него хватило ума не возвращаться к лицемерно-слащавому “миссис Ханнигер”. В этом случае она сбросила бы с себя верхнюю часть купальника и упала бы в его объятия на глазах у Джона. Пусть потом великий специалист в области “тактики” объясняется с кем положено.

Она шевельнулась, словно просыпаясь, и повернула голову. Каждое ее движение было намеренно соблазняющим.

– Ронни, – повторил он раздраженно.

Ронни удержалась от улыбки. Она намеревалась подольше подразнить его, помучить, свести с ума – и удалиться. Пусть знает, что она не шутила, когда заявила о нежелании работать с ним.

Она вскинула ресницы, как будто не зная, откуда доносится голос и кому он принадлежит. Так как день выдался жаркий, Том надел льняной костюм в белую и голубую полоску. Под пиджаком на нем была белая рубашка и галстук под цвет глаз. Он щурился от слишком яркого солнца. Волосы его отливали золотом, а лицо – бронзой. Высокий, стройный, красивый. И злой. До безумия злой.

– А, это вы, – скучающим тоном протянула Ронни и снова прикрыла глаза и отвернулась.

Она кожей чувствовала его ярость. По ее телу как будто пробегал электрический разряд. Его злоба приносила ей неизъяснимое наслаждение.

Тихий плеск воды немного смягчал все усиливающуюся напряженность в атмосфере. Птицы пели в кронах деревьев, жужжали пчелы. Запах крема для загара щекотал ей ноздри, смешиваясь со сладковато-пряным запахом жимолости. Махровое пляжное полотенце, которое Ронни расстелила на шезлонге, было приятно теплым. Но Ронни не могла ни на секунду забыть о том, что Том пялится на ее голую спину и наливается злобой.