Карен Робардс - Призраки озера

– Что это? – голосок дочери зазвенел от удивления.

Они настороженно замерли, обменявшись удивленными взглядами, и простояли так какое-то мгновение, крепко держась за руки. К ночным хорам голосов присоединился новый, странный и совершенно непонятный звук.

– По-моему, это «Твист энд шаут», – неуверенно сказала Оливия после того, как постепенно начало ослабевать напряжение, расслабляя скованные страхом мускулы.

Она с облегчением заметила, что грохочущие звуки оркестра помогают отвлечься от призрачной атмосферы окружающего. Уже через пару секунд на губах ее мелькнула едва заметная улыбка. Должно быть, в доме какая-то вечеринка. Ну, точно, поэтому никто и не ответил на ее звонок с автобусной станции. Арчеры это любят. Летом, обычно в августе, они устраивают пикник с танцами на открытом воздухе, на который приглашают весь город. И все приходят.

Арчеры всегда отличались жизнелюбием и были ярче и интереснее многих, кого она знала. С тех пор, как она их покинула, призналась себе Оливия, ее жизнь стала бесцветной, словно выжженная земля. И вот теперь, стоило ей только вновь ступить на родные просторы, как жизнь стала приобретать яркие краски.

Как же ей их не хватало!

– Это вечеринка. Поспешим, мы пропускаем самое интересное. – Она попыталась внести веселые нотки в свои слова и с облегчением заметила на губах дочери ответную улыбку. Взявшись за руки, они с новой энергией зашагали вперед, в такт заразительным музыкальным ритмам, которые с каждым шагом становились все громче.

– Фу-у! – выдохнула Сара, словно прочитав мысли Оливии, едва они поднялись на верхнюю ступеньку лестницы, прорубленной в утесе. Оказавшись на ровной площадке, они замерли, зачарованные открывшейся перед ними картиной.

Высоченные пылающие факелы, расставленные по периметру пятиакровой лужайки, создавали живописный и, как помнила Оливия, очень эффективный противомоскитный барьер. Клубы тумана, сплетаясь в причудливые образы, казалось, танцевали вместе с гостями. Газон мягким, сочным изумрудно-бархатным ковром бесконечно простирался в полумраке. Факельное ограждение начиналось всего в нескольких ярдах от того места, где стояли Оливия с дочерью, и создавалось ощущение, будто они – зрители, с любопытством наблюдающие сквозь призрачный занавес за происходящим на сцене праздничным действом. За факельным ограждением сияли, мерцая, сотни лампочек-огоньков. Словно рождественские гирлянды, они украшали стволы и ветки цветущих кизила и боярышника, которые росли на лужайке, и каждое деревце сверкало огнями, словно елка. Гирлянды огней украшали и аккуратно подстриженные кустики самшита, которые росли вдоль каменной тропы, ведущей к беседке и далее, к различным строениям и самому Большому дому. Они украшали древние магнолии рядом с домом, сверкающим кольцом охватывали розовый сад с расположенным в центре бронзовым фонтаном в виде журавля и серебряным дождем ниспадали с карниза беседки. Помимо этого, сиял огнями, освещенный изнутри как бы волшебной лампой, и сам Большой дом – внушительное строение в стиле Возрождения из белого кирпича с фронтоном из двух десятков устремленных ввысь колонн, поддерживающих двойную галерею. Высокие прямоугольные окна мягко светились на синем занавесе полуночи. И хотя на лужайке еще танцевали припозднившиеся гости, по медленно движущейся вдоль главной аллеи к шоссе веренице габаритных огней было ясно, что вечеринка подходит к концу.

Когда-то, думала Оливия, в такие ночи на такие вечеринки она надевана короткое красное платье, танцевала, смеялась, съедала несметное количество боудина с острым соусом и влюблялась…

Пряный запах приправленного специями риса и свиных сарделек – боудина – витал в воздухе, пробуждая воспоминания и дразня аппетит.

«Если бы только можно было вернуться назад и начать сначала, – подумала Оливия. – Я все сделала бы по-другому».

Резкий хлопок по левому запястью вернул ее в реальность.

– Комар, – со знанием дела заметила Сара.

– А-а! – Оливия взглянула на дочь, подумав в тот же момент, что даже если бы могла прожить жизнь по-другому, то не пошла бы на это. Ведь это означало бы, что тогда у нее не было бы Сары, а Сара для нее дороже всего, чем она поступилась, от чего отказалась ради дочери. – Спасибо, – улыбнулась она девочке, настолько похожей на мать, что казалась Оливией в миниатюре, и крепче сжала маленькую ручку. – Готова присоединиться к празднику?