Карен Робардс - Секс лучше шоколада

То же самое относилось и к Джули. Вот только он еще не успел ее об этом известить.

Второй светлый момент заключался в словах Грега Раиса: оказывается, благодаря их с Хинклом усилиям была разоблачена самая крупная сеть организованной преступности на юго-востоке страны. Им предлагалось с почетом вернуться на работу в полицию, начальство готово было принести все надлежащие извинения.

Макс решил обдумать это предложение и не спешить с ответом: работа частного детектива оказалась весьма увлекательной, не говоря уж о доходах. В добавление ко всему, его заверили, что ему не будет предъявлено никаких обвинений за избиение двух представителей охраны правопорядка. Дорси и Николе в самом деле оказались грязными полицейскими, и это послужило смягчающим обстоятельством.

Третьим козырем стало то, что Роджера Басту взяли живым. Он пока молчал, но Макс считал, что надолго его не хватит. Баста запоет как миленький, когда ознакомится с предъявленными обвинениями.

Хотя Макс теперь точно знал, что Дэниэл мертв, он все равно хотел найти брата, а Баста был в этом деле ключевой фигурой. Баста знал, где его тело.

Мысль о брате всегда приносила ему боль, а сейчас Максу не хотелось страдать, поэтому он посмотрел на Джули и крепче сжал ее руку. Ему очень многое надо было ей сказать, но, застеснявшись санитара, сидевшего по другую сторону от носилок и следившего за показаниями разных гудящих и попискивающих приборов, Макс решил пока воздержаться.

Вместо этого он сказал:

– Между прочим, это была блестящая мысль: запудрить мозги Басте, будто ты знаешь, где спрятана пленка, которую он искал. Иначе он просто пристрелил бы нас обоих на месте. Пиф-паф – и привет.

Джули внимательно посмотрела на него. Ее огромные карие глаза казались измученными и воспаленными, и все равно это были несравненно прекрасные глаза. И сама она была несравненной красавицей.

– Я никому не пудрила мозги. Я действительно знаю, где спрятана пленка. То есть я почти уверена. Я сразу поняла, как только узнала, что речь вдет о кассете, где она может быть. Когда отец пришел навестить меня в тот последний раз, он подарил мне плюшевого мишку. Это был его единственный подарок за всю жизнь, и я хранила его все эти годы. Он сказал, что это подарок на день рождения и что я должна его беречь. А еще он сказал, что через пару недель вернется и проверит, как я забочусь о своем мишке. Конечно, он больше не приходил: через несколько дней он умер. Но даже тогда я подумала, что это странно: он давно уже не показывался, а тут вдруг пришел, да еще с подарком. И потом… странно ведь дарить плюшевого медведя взрослой девушке! Это был мягкий, пузатый мишка. Поначалу я пыталась спать с ним в обнимку, но это было неудобно, потому что под всеми этими мягкими слоями прощупывалось что-то твердое. Теперь я понимаю, что размером оно напоминало магнитофонную кассету. Но тогда я думала, что это просто внутренности медведя – что-то вроде каркаса. А теперь держу пари на что угодно – кассета у мишки в брюхе.

Макс не мог поверить своим ушам. Все эти долгие годы Джули владела ключом к запутанной и кровавой загадке, сама о том не подозревая!

– И где же теперь этот мишка?

– На тумбочке возле моей кровати. Я держала его там все эти годы, но никогда никому не рассказывала, откуда он у меня. – Лицо Джули приняло печальное выражение. – Понимаешь, это был день рождения Бекки, а не мой. А мне стало так обидно, что он вспомнил Бекки, а меня не вспомнил, что я ни слова не сказала ей про мишку. Просто присвоила его себе.

Такое горькое раскаяние было написано на ее лице, что он чуть было не прослезился.

– Послушай. – Макс поднес ее руку к губам, мысленно послав к чертям санитара, и поцеловал ладонь. Она выглядела по-прежнему несчастной, и он послал к чертям мужскую гордость вместе с санитаром. – Джули, я люблю тебя.

Она улыбнулась ему неуверенной, пробивающейся сквозь слезы улыбкой, подобной солнцу, выходящему из-за облаков.

– Я тоже тебя люблю.

Санитар сидел как каменный, занятый только своими приборами. Макс перецеловал по одному ее длинные точеные пальцы, которые сжимал в руке. Потом его одолело любопытство, и он поднял голову.

– И ты никогда не рассказывала Сиду о мишке?

Если бы она рассказала, Сид моментально заподозрил бы, что это оно и есть, и разорвал бы мишку на части.

Джули отрицательно покачала головой, и в ее глазах вдруг появилась насмешливая искорка.

– Он всегда так гнусно отзывался о моей семье… Как я могла ему признаться, что мой родной отец даже не смог отличить меня от Бекки?