Нора Робертс - Плоть и кровь

Ева тихо вышла из кабинета: сначала надо было осмотреть тело и место происшествия.

На втором этаже было несколько комнат, но понять, куда идти, было нетрудно: на полу хорошо были видны кровавые следы. Ева заглянула в спальню с нежно-зелеными обоями, где стояла огромная кровать, застланная голубым атласным покрывалом. В этой комнате казалось, что ты очутился в подводном царстве. Здесь стояло несколько статуй — копии работ античных скульпторов; шкафы были встроены в стену. Пол устилал мягчайший ковер цвета морской волны, на котором тоже виднелись свежие следы крови. Следы эти вели в ванную.

Смерть давно не пугала Еву, но каждый раз, встречаясь с ней, она ужасалась жестокости и бессмысленности происшедшего. Все кругом — и сине-зеленая плитка на стенах, и зеркальный пол — было залито кровью. Из ванны безжизненно свисала рука, на запястье которой зияла разверстая рана. Вода в ванне была темно-розового цвета, и в воздухе стоял тяжелый сладковатый запах свежей крови. Играла музыка, кажется, это была арфа. Толстые белые свечи, установленные в ногах и у изголовья огромной овальной ванны, все еще горели.

Голова лежавшего в ванне покоилась на подушечке, прикрепленной к бортику, его остекленевший взгляд был устремлен куда-то вверх, словно мертвец рассматривал пушистые листья папоротника, свисавшего с зеркального потолка. На лице его застыла улыбка, и казалось, что собственная смерть доставила ему ни с чем не сравнимое удовольствие.

Но Еву поразило другое: она сразу узнала этого человека. В ванне лежал и улыбался собственному отражению голый и мертвый адвокат С. Т. Фицхью!

— Сальватори будет на вас очень обижен, адвокат, — пробормотала Ева и принялась за работу.

Она взяла пробу воды в ванне, определила приблизительное время смерти, сняла отпечатки пальцев погибшего, и тут появилась запыхавшаяся Пибоди.

— Прошу прощения, лейтенант. Я добиралась издалека.

— Ничего страшного. — Она протянула Пибоди уже упакованный в пластик нож с ручкой из слоновой кости. — Похоже, что использовал он именно его. Коллекционная вещица. Надо будет проверить отпечатки пальцев.

Пибоди положила нож в пакет для вещественных доказательств, потом, прищурившись, взглянула на тело.

— Лейтенант, да это же…

— Да, это Фицхью.

— Почему он решил покончить собой?

— Мы еще не установили, что это самоубийство. Никогда не делайте поспешных выводов, сержант, — сказала она спокойно. — Это первое правило. Проследите за тем, чтобы провели обыск помещения, Пибоди. Телом могут заняться медэксперты. Я свой осмотр закончила. — У Евы все руки были в крови. — Я пойду разговаривать с Фокксом, а вы запишите показания полицейских, первыми прибывших на место происшествия.

Ева снова взглянула на тело.

— Именно так он ухмылялся в суде, думая, что загнал противника в угол. Сукин сын! — Не сводя глаз с мертвеца, она достала из чемоданчика лосьон, протерла руки, грязную салфетку выкидывать не стала, а убрала ее в пакет. — Скажите медэкспертам, что результаты вскрытия мне нужны как можно скорее.

Оставив Пибоди в ванной, она пошла по кровавым следам назад, вниз.

Фоккс уже не рыдал, а тихо подвывал. Увидев Еву, полицейский, который сидел рядом с ним, вздохнул с облегчением.

— Подождите медэкспертов в гостиной, констебль. Сержант Пибоди возьмет у вас показания. А я побеседую с мистером Фокксом.

— Слушаюсь, мэм. — И, светясь от радости, полицейский выскочил из кабинета.

— Мистер Фоккс, я — лейтенант Даллас. Примите мои соболезнования. — Ева нажала на кнопку, шторы раздвинулись, комнату залило бледным светом дождливого утра. — Вам придется побеседовать со мной и рассказать обо всем, что здесь произошло.

— Он умер! — У Фоккса был высокий мелодичный голос. — Фиц умер… Я не понимаю, как это могло случиться. Не понимаю, как мне жить дальше…

«Все как-то живут, — подумала Ева. — Другого выхода нет». Она села и поставила на стол диктофон.

— Мистер Фоккс, для нас обоих будет лучше, если вы сейчас поговорите со мной. Я должна вас предупредить о ваших правах и обязанностях. Таково правило.

Пока она наизусть перечисляла права Миранды, он перестал всхлипывать и уставился на нее. Глаза его покраснели и припухли.

— Вы что же думаете, это я его убил? Вы думаете, я мог это сделать?

— Мистер Фоккс…

— Я любил его! Мы были вместе двенадцать лет! Он был моей жизнью!

«Жизнь твоя все еще при тебе, — подумала она. — Просто ты еще этого не осознал».