Дороти Иден - В ожидании Виллы

— Я пишу.

— И сейчас тоже? — В голосе послышалось восхищение. — Книги?

— Романы.

— Ага. Тогда понятны виражи вашего воображения.

— Насчет Виллы? Да нет, я просто пытаюсь собрать факты.

— Да, но вписываете их в мелодраматический сюжет, если можно так сказать. Вот так сорваться в Стокгольм… Признаюсь, вы очень привлекательная девушка, Грейс. И совсем не такая, как Вилла. — Он не сводил с нее своих голубых глаз, задумчивых и холодных.

— Спасибо, — сказала Грейс, понимая, что он из того круга людей, где принято говорить комплименты, за которыми нет ничего. — Но мы не об этом говорим.

— Почему же? Это всегда тема для разговора. И естественная, не спорьте. — Он протянул руку и легонько дотронулся до ее плеча. — Кстати, только не надо ничего сообщать полиции.

— Но мне это и в голову не приходило, — сказала Грейс, искренне ошарашенная.

— Я просто подумал, — он остановил машину возле дома на Страндваген, — что этого не стоит делать. Иначе у нас будет скандал. Престиж страны и все такое, вы меня понимаете? Доброй ночи, Грейс. Надеюсь увидеть вас завтра на вечеринке.

Когда Грейс вошла в дом, дверь квартиры на первом этаже приоткрылась. Итак, фру Линдстром из тех неприятных людей, которые обожают подслушивать и подглядывать. Может, она надеется, что Грейс, проходя мимо, постучит к ней, зайдет и расскажет, что узнала? Грейс, нарочито громко стуча каблуками, пошла наверх, дверь тихо закрылась, и в ее скрипе послышалось явное сожаление.

У Грейс не было времени на фру Линдстром. Она кипела от негодования. У нее, видите ли, мозги романистки! Да кто такой этот Питер Синклер, чтобы смеяться над ее опасениями насчет Виллы!

В тихой спокойной квартире Виллы с сияющим светом ламп Грейс постепенно начала расслабляться: прошлась по комнатам, приняла душ и переоделась. Ну вот, теперь можно спокойно посидеть и подумать.

Итак, Вилла отправила засекреченный зов о помощи. Она должна была знать, что Грейс откликнется немедленно. Тем не менее, она не дождалась ее и исчезла, прежде чем пришла телеграмма от Грейс. Или Вилла собиралась вернуться, или где-то оставила ей послание и его надо найти.

Оно, по всей вероятности, здесь, в квартире. Вилла всегда прятала вещи в неожиданных местах. Например, свои украшения — в старом чайнике для заварки, дневник — под подушкой. Грейс даже с удивлением воскликнула, что забыла про такую важную вещь, как дневник.

Дневник для Виллы всегда был столь же важен, как макияж, как разговоры, как манера держаться. Она воображала себя Фанни Дорней двадцатого столетия, которая описывает для потомков жизнь обычной молодой женщины наших дней. И ни строчки из него нельзя опубликовать, только через сорок лет после ее смерти, говорила Вилла серьезно. И очень жаль, потому что Грейс уже имела удовольствие видеть свои работы опубликованными и знала, как это здорово. И это то, чему стоит позавидовать.

— Но я не писательница. Я летописец, — вздыхала Вилла.

Иногда она давала Грейс почитать отрывки из предыдущих томов (их уже было десять, запертых в ящике с разными вещами в Англии).

Писала она небрежно, нечетко, как и письма, но там были очень сильные места, особенно про аборт, про боль и муки. Эти страницы просто кричали.

— Я не требую, — говорила она Грейс, — чтобы ты все поняла, сестренка. Ты до сих пор заблуждаешься насчет мужчин. Да у тебя и на самом деле все по-другому. У тебя есть твои книги.

«Теперь не заблуждаюсь, — грустно подумала Грейс. — Но где же все-таки дневник?» Она вскочила и стала искать, разбрасывая в нетерпении вещи. Может, он среди книг на полках? Или в письменном столе? Нет, уж слишком очевидно, нет. Может, в подушках на диване или под коврами? За большой темной картиной на стене? Среди тарелок? Под матрасом красивой кровати? В корзине с грязным бельем? В ванной? За бочонками с сахаром и чайной заваркой? В кухонном шкафу или в холодильнике?

— Боюсь, что искать бесполезно. У Виллы никогда нет еды, чтобы хватило даже голодной мыши. А я как раз кое-что приготовил и принес.

Грейс испуганно уронила завернутые в полиэтилен остатки мяса и обернулась. В дверях стоял высокий мужчина и, как официант, держал на руке накрытый салфеткой поднос.

— Здесь еды хватит на двоих. Можно посидеть с вами за столом? Мы с Виллой иногда так делали.

Вот это да! — с искренним интересом разглядывая своего гостя, вздохнула Грейс. Кто же этот высокий лохматый господин с таким длинным угрюмым лицом? Один из ухажеров Виллы? Потрепанный свитер с высоким горлом, вельветовые брюки, близорукий прищур из-за толстых стекол очков. Любопытно, чем такой несуразный субъект сумел заинтересовать сестру? Да улыбается он вообще когда-нибудь или нет? И что способен разглядеть своим мягким близоруким взглядом? Грейс посмотрела на пришельца с сожалением.