Дороти Иден: В ожидании Виллы

— Привет, — сказала она. — Вы сестра Виллы, да? Как же вы оказались в Стокгольме так быстро? Вилла, вероятно, послала за вами?

— Нет. Она написала мне письмо, и такое непонятное, что захотелось прилететь, чтобы повидать ее.

— Бог ты мой! Прилететь только из-за непонятного письма!

— Не только. Она не ответила на мою телеграмму, что совсем не похоже на нее. Впрочем, я могла бы приехать и только из-за письма. — Тон Грейс стал слегка агрессивным. Почему эта женщина считает такие чувства странными для сестер?

— А что за письмо? Вы ничего не говорили мне о нем, — обеспокоенно сказал Питер.

— Да как-то речь не зашла. А это важно?

Грейс не собиралась раскрывать секреты этому незнакомцу. По крайней мере, пока. Она взяла со стола бокал и выпила так быстро, точно ее мучила жажда. Почему это темные глаза Кейт так неотступно наблюдают за ней поверх бокала?

— Вилла написала мне, что попала в ситуацию, из которой не видит выхода. Вероятно, она забеременела? — Грейс ответила Кейт не менее пристальным взглядом.

— Так оно и было, хотя она мне этого не говорила.

Бесстрастность ее голоса поразила Грейс. Неужели этой молодой женщине все совершенно безразлично? Если так, она весьма невыгодно контрастирует со своим мужем.

— Ты не ошибаешься, любовь моя?

— Но я же могу соединять факты? Как-то вечером она чуть не упала в обморок, — сказала Кейт, — хотя выпила всего рюмку. И сказала, что устала. И ночью ее не было дома. А через неделю она подала заявление об уходе. Кроме того, это претенциозное кольцо…

— Кейт имеет в виду кольцо, похожее на то, что передают в семьях по наследству, — объяснил Питер. — Мужской перстень с печаткой, с лазуритом, и на нем выгравирован гербовый щит. Вилла носила его на среднем пальце, оно было ей велико.

— Это гербовый щит семьи Густава?

— Наверное, — пожал Питер плечами. — Я не дотягиваю до уровня старых шведских семей, мы не вращаемся в тех кругах, правда, дорогая?

— И что вы намерены делать, Грейс? — спросила Кейт. — Останетесь здесь, пока не появится Вилла?

— Да, останусь, — только что решила Грейс. — Поживу в ее квартире. Хозяйка говорит, что заплачено до конца года, и я думаю, Вилла вернется. Во всяком случае, там все ее вещи и прекрасная кровать времен Густава III. А пока ее жду — посмотрю Стокгольм.

— Ну что же, наслаждайтесь, — иронически проговорила Кейт.

— А вам он не нравится? Из такси мне показалось, что это красивый город.

— Подождите, что будет зимой, когда повалит снег, ночи станут казаться вечностью. Я провела здесь одну зиму и не знаю, как только не сошла с ума.

Питер трогательно обнял жену.

— Кейт горит желанием уехать в Сурбитон. Не так ли, любовь моя? Но и на Кипре, где много солнца, ты чувствовала себя так же неуютно. Так что дело не в длинной холодной зиме и коротких днях, просто ты постоянно тоскуешь по дому.

Кейт вдруг уткнулась головой в его плечо.

Поверх ее головы Питер посмотрел на Грейс.

— Я подал заявление, чтобы мне подыскали работу дома после этой командировки. Но все равно по контракту осталось еще два года. И поэтому надо терпеть. Не оставаться же навсегда младшим клерком.

— Я ужасно боюсь зимы, — пробормотала Кейт. — Дети все время сидят дома, шумят, и когда ни выглянешь в окно — там сплошная чернота. Меня просто трясет от этого.

— Перестань, дорогая. Все не так уж плохо. А те же вечеринки? Разве не развлечение?

— О да, посольские.

— Ну и что? Бесплатная выпивка, новые лица. Вот и сейчас у нас новый человек. Грейс, вы завтра придете на вечеринку? Как говорит моя жена, в основном будут посольские, но зато вы увидите всех, кто знал Виллу. И может, кто-то что-то расскажет.

— С удовольствием, — согласилась Грейс. — Очень хорошо. — И она поднялась, собравшись уходить.

— Я вас отвезу, — сказал Питер. — Хорошо, дорогая? — обратился он к жене, еще раз прижав ее к себе. — Я быстро. Скажи детям, что я вернусь и пожелаю им спокойной ночи.

В машине Питер вздохнул с явным облегчением.

— Приношу свои извинения за Кейт, но она всегда такая.

— Она здесь так несчастна?

— Думаю, да. Но она и не пытается быть счастливой, хотя, когда выходила за меня замуж, знала, что у нас будет такая жизнь. Она очень домашняя, из большой семьи, и хочет, чтобы все были рядом — отец, мать, тетки. Особенно на Рождество или на день рождения детей. В душе она непоправимо провинциальна.

— А вы нет?

— О, мой Бог! Не поймите меня неверно! Мы привязаны друг к другу. Мы делим все — и хорошее и плохое. Еще потерпим два года, а потом я сделаю все, чтобы работать дома. А чем вы занимаетесь, Грейс? На что живете, я имею в виду?