Александер Виктория - Ее высочество, моя жена

Мэтт явно не ожидал, что у него зашумит в ушах кровь или гулко забьётся сердце.

– Я едва ли заметил, что вы уходили, – кинул он небрежно, безразлично. Получилось великолепно. Как если бы она исчезала не более чем на час или около того. Как если бы он был слишком занят, чтобы заметить её отсутствие.

Она молчала довольно долго. Мышцы Мэтью заныли от прилагаемых им усилий не выказать гостье того, насколько он взволнован её присутствием и с каким напряжением ждёт ответа.

Наконец её смех эхом разнёсся по конюшне, и внутри Мэтью всё всколыхнулось.

– Вижу, вы всё возитесь с железками. Как же отрадно сознавать, что в мире есть вещи неизменные.

– Мир меняется постоянно.

Мэтт приподнял механизм, над которым работал, и принялся внимательно его рассматривать, словно сей предмет для него был гораздо важнее, чем она. Словно ему совершенно не хотелось даже взглянуть на неё. Но Мэтью хотелось. Причём сильнее, чем он ожидал. Он глубоко вздохнул, чтобы успокоить нервы:

– Непрерывно развивается. Ничто не стоит на месте.

Мэтт выпрямился и бросил взгляд в сторону настежь открытых дверей. В ярких лучах послеполуденного солнца был различим лишь силуэт гостьи. Впрочем, ему и не требовалось её видеть. Он помнил её лицо так же хорошо, как и её смех, и её прикосновения. Сколько он ни сопротивлялся, память – как некогда сердце – запечатлела всё, связанное с этой женщиной.

– Ничто.

Она снова засмеялась, и Мэтью стиснул зубы.

– Ну, полно. Ваши речи звучат слишком философски и чересчур серьёзны для летнего дня. Оставьте философию для долгих холодных зимних ночей, когда больше нечем заняться, кроме как толковать об устройстве мира.

– Вы полагаете?

– Я уверена, – решительно заявила она и шагнула вглубь конюшни. – Странно… Не припоминаю, чтобы вы бывали таким серьёзным.

Уловив дразнящие нотки в голосе гостьи, Мэтт вмиг преисполнился благодарности за то, что она настроена на лёгкий лад. Даже отрепетировав мысленно этот самый разговор бесчисленное множество раз, он не был готов к тому, чтобы прямо сейчас говорить на серьёзные темы. По правде говоря, он не был готов к ней.

Мэтт положил механизм обратно на стол, взял тряпку и стёр с рук грязь и смазку.

– Удивительно, что вы вообще меня помните.

– О, я прекрасно вас помню. Как может быть иначе?

Она приблизилась к Мэтью, выступив из потока ослепительного солнечного света, и теперь он видел её совершенно отчётливо: нежный овал лица, изгиб носа и яркую, даже в полумраке конюшни, зелень глаз.

– Ведь едва ли год прошёл с тех пор, как мы…

– Пятнадцать месяцев, три недели и четыре дня, – выдал он без раздумий и удивился, что точно знает, сколько времени минуло с тех пор, как он последний раз её видел. Последний раз целовал.

– Да, правда, время летит слишком быстро.

Она провела пальцами по краю рабочего стола и мельком взглянула на раскиданные по нему болты, винты и разные детали – свидетельство попыток Мэтта усовершенствовать им же изобретенное устройство, которое должно было лучше подогревать воздух, необходимый для подъёма аэростата, и при этом не разнести его в клочья.

– Продолжаете плавать по небесам?

Мэтью встрепенулся. «Плавание по небесам». Так причудливо называла она сначала его попытки полётов на воздушном шаре, а затем то, что происходило между ними двумя. Каким верным казалось это выражение. И не только по отношению к его занятию, но и в том, что она, и только она одна, могла заставить его почувствовать. «Плавание по небесам». Он подавил в себе сентиментальность.

– Разумеется. Вот готовлюсь к соревнованиям. Точнее сказать, это будет состязание конструкций. У меня есть несколько нововведений, которые могут оказаться довольно доходными.

– Опасное дело, знаете ли. – Она взглянула на него. – Эти полёты.

– Тем они и увлекательны. Риск. Азарт. Переживаешь лучшие на свете ощущения, когда понимаешь, что на кону твоя жизнь. – «Или твоё сердце». Мэтью отмахнулся от непрошеной мысли и пожал плечами. – Всё самое интересное в жизни немного опасно.

– Всего месяц назад в Париже погибла женщина, – покачав головой, грустно заметила она. – Её шар загорелся, и она разбилась насмерть.

– Мадам Бланшар [1]. Да, я слышал об этом. – Он познакомился с мадам во время прошлогодней поездки в Париж. Вдова воздухоплавателя, она продолжила дело, начатое мужем. – Жаль, но ничего удивительного. Она имела привычку запускать фейерверки, и это при том, что поднималась на заполненном водородом шаре. Водород легко воспламеняется – её гибель была неминуема.