Анна Малышева - Сплошной разврат

— Извините, пожалуйста, за беспокойство, — сказала я смущенно. — Я — ваша соседка из номера напротив. Нет ли у вас фена? А то я свой забыла.

Женщина смотрела на меня вполне дружелюбно и, казалось, даже обрадовалась моему приходу:

— Фен есть, — кивнула она, — а нет ли у вас геля для волос?

— Поменяемся? — предложила я.

— На время, — кивнула она.

— Люда! — донесся из глубины номера мужской голос. — Это ко мне?

— Нет! — крикнула она. — Ко мне.

Я принесла гель, Люда дала мне фен. Я представилась, предложила заходить если что. Она сказала, что ее зовут Людмила Иратова и что она тоже будет рада, если сможет оказаться полезной.

Все шло по плану, контакты налаживались.

Минут через десять я спустилась в ресторан. Народу там было немного, и почти все присутствующие толпились около бара. Рядовые журналисты сидели за отдельным столиком и бросали жадные взгляды в сторону бара. Не в том смысле, что хотели выпить, а в том, что их интересовали собравшиеся там знаменитости. На меня обратили внимание — то ли благодаря черному шелковому платью с открытой спиной, то ли из-за того, что женщин в ресторане было совсем мало, а если быть точной, то всего три. От группы, сконцентрировавшейся около бара, медленно отделился высокий седой человек, смутно знакомый мне по телеэкрану, и направился в мою сторону с широкой улыбкой.

— Развейте мое недоумение, — нараспев сказал он, — что привело столь прекрасную юную особу на наше скромное и, думаю, занудное мероприятие?

— Не такое уж скромное, — поправила я его крайне доброжелательным тоном, — судя по количеству знаменитостей на один квадратный метр.

— О! Вы нас измеряете квадратными метрами! — воскликнул он, из чего я сделала вывод, что он тоже относит себя к числу знаменитостей.

— Что вы, — запротестовала я, — я квадратные метры измеряю вами.

— А, ну да, ну да, — кивнул он. — И как вам здесь?

— Великолепно! — заверила я. — Для меня большая честь соприкоснуться с таким возвышенным и изысканным обществом.

— Вот! И вы, прелестное дитя, не убереглись от тщеславия! — воскликнул он трагическим тоном. — Жестокий век, жестокие сердца.

Я не очень поняла, при чем тут жестокость века и сердец, но охотно заглотила наживку:

— От тщеславия уберечься невозможно. Как от радиации и от дурной экологии. Правда, оно поражает другие органы и системы, не так ли? — Я печально улыбнулась, чем несказанно обрадовала собеседника.

— Да, я лишний раз убеждаюсь, что молодым людям очень и очень непросто в этой стране найти себя, — подытожил он, вероятно искренно полагая, что в пансионате «Роща» я ищу именно себя, а не кого-то другого.

Не люблю, когда говорят «в этой стране». Не люблю такого мягчайше-сладенького тона. Плохо переношу, когда меня называют «дитя мое». Но работа есть работа, и я продолжала улыбаться, тупить глаза, поводить плечом и всякое такое. И мой собеседник был абсолютно уверен, что очаровал меня на все сто процентов. Старый дурак, ей-богу. Он решительно, с видом хозяина жизни и хозяина положения, взял меня за локоть и потащил к бару.

— Познакомиться с обществом надо, — шептал он. — Как мне вас представить?

— Александра. Фамилия моя — Митина. Работаю политическим обозревателем «Вечернего курьера».

— Радость моя! Я ведь не спрашивал, где и кем вы работаете! Но… обозревателем? В ваши-то годы? Я-то, грешным делом, полагал, что вы еще в школе учитесь.

Я с трудом удержалась, чтобы не засветить этому идиоту кулаком в ухо, дабы навсегда отбить у него охоту к таким «комплиментам».

— Нет, в школе я не учусь и не училась, а сразу из детского сада пришла в журналистику. И время сэкономила, и нервы. Очень удобно — вот мне сейчас тринадцать лет, а я уже без пяти минут главный редактор.

— Да, умно. А меня зовут Павел. — Он чинно кивнул.

Группа у бара уже с каким-то болезненным любопытством наблюдала за нами, но стоило нам подойти, все отвернулись, демонстрируя полное безразличие.

— Внимание, коллеги, — торжественно начал Павел, — прошу сюда. Девушку зовут Александра. Она — большой человек, журналист, обозреватель политики в «Курьере». Так что если у кого есть вопросы по текущему моменту — прошу. Не стесняйтесь, спрашивайте, пока у вас есть такая возможность. Сашенька, я надеюсь, вы не откажете моим друзьям и согласитесь провести маленькую, но содержательную политинформацию?

— Не откажу. — Я просто лопалась от злости. Конечно! Они здесь все такие политически подкованные, что грех не посмеяться над случайной дурочкой из переулочка, которая имела наглость назвать себя политическим обозревателем. — Только мне нужно подняться в номер за конспектом.