Татьяна Исмайлова - Три дня на расплату

Сашка разбился на обратном пути из Москвы, почти уже въехав в город: на полном ходу врезался в бетонный столб с рекламным щитом. Видно, заснул за рулем.

В Москве Анна чувствовала себя так, что предпочла бы умереть. За ней неплохо ухаживали, но, общаясь, всегда отводили глаза. Когда она пришла в себя, вспомнила Стасино напутствие: будет совсем плохо — найди в Москве Алексея Петровича.

Плохо было как никогда. Но как найти в многомиллионной Москве неведомого ей Алексея Петровича, не зная ни фамилии его, ни адреса, ни даже чем он занимается? Телефон, который ей назвала Стася, вылетел из памяти. Но, к изумлению Анны, с трудом выговоренные ею слова «Мне может помочь Алексей Петрович» не вызвали смеха у хозяина дома. Чуть дольше задержавшись на ней взглядом, он кивнул. И даже не задал ни одного вопроса! А через день ее навестил невысокий, не старый еще, но совершенно седой мужчина. «Ты кто?» — спросил коротко. «Анна Терехина», — прошептала она. Он помолчал, разглядывая ее. Потом кого-то подозвал, сказал, как приказал: «Забираем ее».

Анна и сейчас не знает, кто такой на самом деле ее благодетель. И никогда не пыталась узнать. Иногда задумывалась, что связывало его со Стасей? Может, какие-то дела общие или выручила однажды сестра в свое время московского знакомца? Явно что-то было меж ними, ведь не взял ни рубля Алексей Петрович за могильный памятник для Стаси, как ни уговаривала его Анна. Отрезал: «Это я должен сделать сам».

Безусловно, он знал, что у Анны есть деньги, и немалые, да она и не скрывала этого. Когда после двух операций на лице она по-прежнему не могла взглянуть на себя в зеркало, он сам предложил ей поездку в парижскую клинику.

…Ну что ж, видеопленки пригодились. Четыре кассеты она разложила на столе, как карты: Клавдия, Ращинский, Бессараб и Киря…

— Ну, и как долго еще ждать, Шурик? Встречу генерал назначил мне на двенадцать часов, а сейчас уже половина второго. Непохоже на Виктора Ивановича. А ведь через полтора часа открытие выставки, мне там надо быть обязательно!

Руководитель пресс-службы областного УВД Александр Смеляков пожал плечами:

— Ну, что я могу сделать? Генерал у губернатора, выехал в администрацию два часа назад.

— Там совещание?

— Там, Оля, скорее всего обычная разборка полетов. Когда и в каком состоянии вернется Виктор Иванович, не берусь судить. Да и время обеденное, может, он домой заскочил перекусить. Я, кстати, заболтался здесь с тобой, даже не пообедал. Давай хоть кофе выпьем. И расскажи, как там было на кладбище.

Ольга Аристова, главный редактор городской газеты, вздохнула:

— Пей сам. А мне дай сигарету. А на кладбище, Шурик, все спокойненько. Максик речь толкнул душевную, напомнил всем, какие были дружбаны Андрюша и Пупсик наш главный.

Александр чуть не поперхнулся:

— Какой Пупсик?

— Я ж и говорю: главный. Ну, Минеева у нас так зовут в редакции. Пообещал Макс от имени губернатора, что злодеи будут наказаны по всей строгости закона, ну и так далее и тому подобное. Про Марию, конечно, никто из выступавших не вспомнил, зато в толпе шу-шу-шу только об этом. Жаль Машку, красивая была баба. Ну ты скажи, Шурик, хоть кого-то наша доблестная милиция подозревает в ее смерти?

— Ищем.

— Знаю. Мужа Машкиного нашли.

— Нашли. Он, кстати, только-только из армии демобилизовался.

— Тоже знаю. Военный врач. В Чечне больше года отпахал. Хирург, говорят, замечательный.

— Значит, пока он в Чечне солдатиков резал да латал, Машка с Андреем и снюхались.

Ольга кивнула.

Эту историю сейчас живо обсуждал весь город. В прошлом сентябре Андрей Шерстков вернулся из Москвы, где с блеском прошла его персональная выставка. Приехал он с женщиной. Ее лицо было знакомо всем, кто интересовался сексуальными гороскопами, их еженедельно печатала популярная московская газета.

Мария Одинцова была лицом издания, а правильнее сказать — телом. Позировала она в весьма откровенных позах, победно осознавая, что показать есть что. И показывала с явным удовольствием. Говорили, и Шерстков этого не отрицал, что для редакции еженедельника именно он, Андрей, сделал множество фотографий обнаженной Марии.

Гороскоп, который пользовался успехом, редакция планировала выпускать и дальше. Но… Марии было уже 32. Ее тело, хоть и продолжало оставаться прекрасным, вскоре уже не будет выглядеть столь соблазнительным. К тому же в последнее время ни для кого не было секретом, что Маша втянулась-таки в наркотики основательно, хоть и уверяла, что просто балуется ими. Через два года ее не то что показывать миллионам читателей — прятать будет нужно!