Кейт Лондон: Три поцелуя

А теперь и Кло вернулась в Лоло. Став подростком, она научилась прятать огонь, сжигавший ее изнутри, напуская на себя хладнокровную невозмутимость. Но он всегда предпочитал настоящую Кло — взрывную, темпераментную, горячую, способную в любой момент выпустить коготки.

Лунный свет сгладил худобу ее лица, высветил блеск белокурых волос, и лицо помолодело. Она стала похожа на прежнюю Кло. Он так жаждал когда-то ощутить ее горячие губы, накрыть этот слишком подвижный рот долгим поцелуем. Сейчас эти желанные губы были сжаты, в твердую линию, но нежная кожа осталась такой же гладкой, как тогда. Смесь меда и сливок — и совсем без косметики. Майкл сомневался, что кто-нибудь видел Кло без косметики с тех пор, как она стала зарабатывать свои первые деньги, нянча соседских детей.

Он был почти благодарен Лопесу за то, что тот его сбросил. Образ Кло Мэттьюз долгие годы преследовал его, и вот теперь она сидит перед ним! Более того, возвращается в Лоло — без косметики, без денег и явно несчастная…

Перед глазами Майкла прелестное видение — фигурка двенадцатилетней Кло, несущейся ему навстречу на велосипеде. Ветер четко обрисовывает бутончики ее маленькой груди под натянувшейся майкой. А он только что закончил кувыркаться в сене с Брендой, и при виде Кло, ее гладких загорелых ног, его охватывает дикое желание и у него опять мучительно напрягается низ живота. Даже тогда она прекрасно знала, чего хочет, куда едет и как получит то, что задумала. Кло стрельнула в него таким жадным томным взглядом, что Майкл понял — она прекрасно знает и то, чего хочет он.

Знает, что он будет хотеть от нее всегда, как дать ему это и что получить взамен.

Кло в то время старательно скрывала от матери и братьев, что красит губы дешевой яркой помадой, а ресницы — черной тушью, и стирала все это перед тем, как прийти домой.

Даже тогда Кло Мэттьюз действовала на него, как на голодную форель живая муха на крючке. Что же говорить о том времени, когда она превратилась в девушку, стала королевой красоты города Лоло, научилась мастерски пользоваться косметикой и загадочно улыбаться манящей улыбкой, притягивавшей мужчин, как магнит! Кло стала носить обтягивающие платья и до неприличия узкие джинсы, а красноватые тяжелые локоны такой красивой волной спадали на плечи и спину, что всем мужчинам городка хотелось запустить в них обе руки. Желание охватывало тогда Майкла даже при одной мысли о ней. Но каким-то сверхчутьем он понимал, что нельзя переступать опасную черту. Стоит ему узнать ее вкус, это тут же приведет к опасной зависимости и разрушит все его надежды на их счастливую семейную жизнь.

Он был единственным парнем, не приглашавшим ее на танцы и свидания, и одно это жутко бесило ее и заставляло бегать за ним. Она не простила ему, что он отверг ее тогда в амбаре, и в ярости бросила прямо в его лицо тяжелый мяч от софтбола.

Этот случай был, в принципе, пустяком, но Майкл потом долго мучился, проигрывая в уме все варианты и пытаясь понять, что же он натворил. Очевидно, ему надо было догнать ее тогда, сказать, что он любит и будет ждать ее, что она пока слишком молода и не знает настоящей жизни. Но он ничего ей не сказал, и в этом была его ошибка. А Майкл не любил совершать ошибки.

Маленькой девочкой Кло обожала его и относилась к нему, как к своим братьям, однако, став подростком, а потом девушкой, научилась тщательно скрывать свои истинные чувства. Она стала расчетливой, хладнокровной, контролирующей все, что с ней происходило. Впоследствии он надолго потерял ее из виду, но, судя по всему, то, что она пережила за эти годы, было не очень сладким. Вцепившись в руль длинными, красивыми пальцами, Кло вела фургон, не отрывая мрачного взгляда от скользкой дороги. Тормоза визжали, в моторе что-то стучало, кузов фургона скрипел. Но даже в этой развалюхе она выглядела ухоженной, холеной, стильной, очень красивой женщиной.

На той старой газетной фотографии на пальце у нее сверкало кольцо с огромным бриллиантом. Сейчас кольца не было.

— Ты по-прежнему водишь машину как ненормальная, — заметил Майкл, нарушив тишину. Ему хотелось услышать ее голос. И еще он боролся с гневом, душившим его. Хотелось бы ему сейчас встретиться с типом, который поставил ей под глазом этот огромный синяк!

Поерзав на сиденье, Майкл достал пластмассовую ложку, мешавшую ему сидеть, раздраженно швырнул на пол фургона и стал разглядывать кассеты на приборной доске. Звуковые сеансы аутотренинга, судя по виду Кло, не очень-то помогали. Он выбрал кассету Чака Берри и сунул ее в магнитофон. Громкие звуки рок-н-ролла заполнили фургон.