Саша Суздаль - Мушкетёр Её Высочества

Она провела Мурика в дом, где посредине зала стоял гроб, в котором лежала Кэролайн. Возле неё сидел доктор Гаррото, который плакал.

— Простите, что я не вовремя ... — начал Мурик.

— Ничего, задавайте ваши вопросы, — сказал доктор, отрывая руку от лица, — я понимаю, такова ваша работа.

— Что вам известно о перстне? — спросил Мурик.

Доктор немного помолчал, а потом задумчиво сказал:

— Я понимаю, о чём вы говорите, и, поэтому, расскажу все с начала. Несколько лет назад к нам поступил больной, вы его знаете, Даниель Финн, одержимый идеей о каком-то волшебном перстне, который похитили у его прадеда. Возможно, что часть правды в его словах имелась и у его прадеда, действительно, похитили перстень, который, как вы должны понимать, не имеет никакой волшебной силы.

Даниель Финн, несмотря на лечение, иногда срывался и убегал, и нам приходилось его ловить, чтобы снова доставить сюда. Больше всего он доверял Кэролайн, и, я думаю, заразил её своим безумием. После вашего посещения, Кэролайн покинула меня, а сегодня она позвонила по капу и сказала, чтобы я её забрал. А остальное вы знаете, — закончил доктор Гаррото, и по его лицу потекла слеза, а губы прошептали: «Бедная моя Кэролайн!»

Мурик ещё раз извинился и откланялся. До самых ворот он шёл в задумчивости, размышляя о том, как случайность играет с судьбами людей и такая прекрасная девушка, как Шанталь, умирает из-за чьей-то глупости. Мурик с грустью вспомнил о несчастном Ламбре, который сидит сейчас возле Шанталь, оплакивая её смерть, и его душу заполнила печаль.

Бедный Ламбре, действительно, рыдал, закрыв ладонями лицо, вспоминая, что этими руками он ещё с утра обнимал свою любимую.

«Ты чего рыдаешь», — спросила его Шанталь, поднимаясь из гроба, и Ламбре прошептал про себя: «Так мне и нужно», — подумав, что чем скорее он сойдёт с ума, тем лучше. По крайней мере, это сможет погасить его боль.

— Ты зачем меня в гроб посадил? — снова спросила Шанталь, оглядываясь вокруг. Видение стало таким ярким и натуральным, что Ламбре удивился. «Так вот как сходят с ума!» — с радостью подумал он и потянулся к Шанталь:

— Здравствуй, моя любимая!

— Ты что, сошёл с ума? — спросила Шанталь, пошатываясь и выбираясь с гроба.

— Да, я сошёл с ума! — радостно воскликнул Ламбре, наслаждаясь тем, что вот так, в безумии, может увидеть свою Шанталь, как живую.

В дверях появился Максимилиан Броннер в строгом чёрном костюме и с венком в руках. Он минуту слушал бред Ламбре, потом подошёл и с размаху влепил ему пощёчину.

— Так лучше? — спросил он Ламбре и тот воскликнул: «Да!» — потому что Шанталь обняла его и накинулась на Броннера:

— Вы зачем его лупите?

— Чтобы он быстрей очухался, — ответил ей Броннер, снимая тёмные очки и всматриваясь в лицо Ламбре.

— Он совсем не «чухнутый» и его не нужно бить, — сказала Шанталь, тоже заглядывая в глаза Ламбре. Осмотревшись вокруг, она вдруг поняла, что кто-то умер и спросила: — Что здесь происходит?

— Вы были мёртвой, — не то, подтверждая, не то, спрашивая, сказал Броннер.

— С какой радости? — не поняла Шанталь. — Я просто спала и прекрасно выспалась.

— Ламбре так не думает, — ответил Броннер.

— Гильберт, ты думаешь, что я умерла? — спросила Шанталь, глядя на Ламбре.

— Да, — радостно сказал Ламбре. Шанталь закатила ему оплеуху и спросила: — А сейчас?

— А сейчас ты, как живая, — сказал Ламбре и получил ещё одну оплеуху от Шанталь: — Ты что, хотел меня закопать?

Но ответить Ламбре не успел, так как зашёл Мурик с венком в руках и застыл на пороге зала. Увидев Шанталь живой, он подошёл к ней, обнял и сказал:

— Я рад, что ты живая.

— А это что? — спросила Шанталь, показывая на венок.

— А-а! Это тебе, — спохватился Мурик и подал венок Шанталь. Броннер засмеялся, а Ламбре захихикал следом за начальником. Смущённый Мурик хотел забрать венок, но Шанталь не давала и они стояли, дёргая его с двух сторон, пока оба не рассмеялись.

— А поминки будут? — спросила Шанталь, улыбаясь.

— Мы отменим, — сказал Мурик.

— Зачем же, — возразила Шанталь, — я ужасно проголодалась.

Дима успел отскочить и упал, когда рухнула земля. Отплёвываясь от песка, попавшего в рот, он поднялся на ноги и вытащил свой телефон. Подсветив себе, он увидел ноги Беатрис, торчащие из юбки, а дальше девушку присыпала земля. Схватив за сапоги Беатрис, он потянул её обратно и почувствовал, как она завизжала и принялась брыкаться.

— Это я! — отозвался Дима, и его телефон высветил чумазое лицо Беатрис, и её голову, замотанную купленным у входа чёрным платком. Она поправляла задранную юбку и сердито шипела: