Татьяна Лисицына - Помощь призрака

Ждёт, чтобы объясниться? Да как такое может произойти? Я почувствовала, что мне не хватает воздуха и поднялась из-за стола.

– Мне нужно на воздух, – пробормотала я и, выскочив из кафе, почти бегом побежала в сторону гостиницы.

Андрей догнал меня уже на углу. Я хотела убежать от него, от себя, от всего того, что мучило меня и не давало покоя. Я привыкла жить обычной жизнью. Мой каждый день был похож на предыдущий: работа, дом, забота об отце. В Москве со мной начали происходить вещи, суть которых я не могла уловить и боялась в них разбираться.

– Лиза, я не хотел вас напугать, – когда Андрей волновался, он всегда переходил на «вы». – Я не должен был об этом говорить. Вы должны сами прийти к этому.

Я резко остановилась, и он чуть не налетел на меня.

– Прийти к чему?

– К тому, что Степан существует, и что вы с ним связаны. Ваш приезд не случаен. Я почти уверен, что дедуля хочет что-то сказать.

– Да что ты несёшь?

– Поверь мне, Лиза. Просто поверь.

Вид у Андрея был несчастный, но он не сдавался, хотел меня убедить.

– Послушайте, Андрей. Мне кажется, что мы не должны затрагивать эту тему. Если вы хотите, чтобы мы общались.

Внезапно я поняла, что именно сейчас была копией своего отца. Точно таким же холодным тоном, он запрещал мне говорить о матери. Именно поэтому я тоже стала обращаться к Андрею на «вы». Хотела поставить его на место.

Андрей с удивлением смотрел на меня.

– Знаете, Лиза, я никак не пойму: какая же вы настоящая. Впадаете из искренности в надменность так легко, словно в вас борются два человека. Будьте сама собой.

– Держите при себе ваши дурацкие советы! – холодно заметила я.

– Ладно. Я вам надоел?

Я сразу пришла в себя – он выглядел обиженным.

– Господи, конечно, нет, – на моих глазах выступили слёзы. Кажется, в этом городе я превращаюсь в истеричку. – Я просто не могу сейчас думать об этом. Я материалистка. Я тело. Я не верю, что душа существует. Есть только эта жизнь, а после – ничего. А ты вгоняешь меня в разлад с самой собой.

– Прости, – Андрей достал из кармана платок и протянул мне. А потом сделал именно то, что я хотела: он обнял меня. – Я не буду говорить об этом, пока ты сама не захочешь. Пойдём, посидим на скамейке на Патриках. Я люблю Пруды по утрам – в это время там почти никого не бывает.

Я уже не помнила, о чём мы разговаривали, когда сидели у самой воды, наблюдая за парочкой белых лебедей, окружённых свитой рыжих уток. Помню лишь, что спросила его, почему, если всё-таки дом достанется ему, он не будет его продавать.

Андрей улыбнулся.

– Меня не интересуют деньги.

– Не интересуют деньги? – удивилась я. – По его одежде я уже могла предсказать, что он далеко не богат.

– Ты хотя бы представляешь, сколько может стоить этот особняк в центре Москвы? Ты мог бы обеспечить себя и свою семью на всю жизнь.

– Зачем мне это? У меня нет семьи, а мне самому вполне хватает того, что я зарабатываю.

– Но ведь когда-нибудь ты захочешь иметь семью, детей. Ты нравишься женщинам. Я видела, как они на тебя смотрят. – От вылетевшего помимо моей воли комплимента пришлось прикусить язык. Веду себя так, словно имею на него какие-то права. Да что он может подумать?

– У меня была когда-то семья. Но моя жена не захотела жить в коммуналке.

– Это ерунда. С тобой можно жить где угодно.

Я сказала это так горячо, что Андрей недоверчиво покосился на меня, подумав, не издеваюсь ли я над ним.

– И всё-таки единственная женщина, которую я любил, не смогла. Она стала настаивать на размене, а я не мог это сделать из-за соседей.

– Они были против разъезда?

– Я не стал и никогда не стану их спрашивать, я считаю их своей семьёй. К тому же они уже старенькие и скоро за ними понадобится уход.

– То есть ты хочешь, чтобы потом после их смерти тебе досталась вся квартира? Ну что ж, это разумно.

Андрей посмотрел на меня с таким презрением, что я опять пожалела о своих словах.

– Да как ты могла такое подумать?! Я же сказал, что они моя семья.

– Прости. Ты связался не с тем человеком, я слишком эгоистична.

Он взял в ладони моё лицо и долго смотрел на него. В этом жесте не было ничего сексуального. Скорее он хотел заглянуть внутрь меня. Понять меня. Понять, почему я стала такой.

– Ты хорошая, – сказал он, наконец, отпуская меня. – Просто не знаешь себя. И, извини меня, прожить всю жизнь с таким чудовищем, как твой отец и не перенять что-то у него, невозможно.

Я хотела бы обидеться на его слова, но не могла: знала, что он прав. Именно поэтому и ушла из жизни моя мать. Она не смогла найти в себе сил, чтобы жить. Даже ради меня. И я её не обвиняю.