Юлия Шилова - Золушка из глубинки, или Хозяйка большого города

— Странно, а мне кажется, что тут сидят профессионалы.

— Если бы тут сидели профессионалы, то я бы уже готовилась ко второму туру.

Мужчина улыбнулся и посмотрел на меня заинтересованным взглядом.

— А у тебя с чувством юмора все в порядке. Мне нравятся люди, которые умеют достойно принимать поражение и шутить даже тогда, когда им приходится тяжело.

— А я и не шучу, я говорю правду. Если бы я только знала, что в таком приличном институте сидит целая комиссия бездарей, которая мой талант рассмотреть не может, я бы и шагу сюда не ступила. Зачем терять впустую время и нервы?! Я-то смогу без этого проклятого института, а вот каково будет этому институту без меня, даже страшно подумать! Кого он выпустит из своих стен? А ведь я смогла бы сыграть что-нибудь стоящее. Я смогла бы проснуться знаменитой.

Мужчина громко рассмеялся и поправил свои очки.

— Правильный подход к жизни. Деточка, да тебе повезло.

— В чем?

— В том, что бог миловал тебя от этой профессии. Ты думаешь, у всех актрис завидная жизнь?

— А что плохого в их жизни? Слава, признание, поклонники.

— Тебе это только кажется. Быть актрисой — жутко утомительная работа. Все хотят быть звездами, но далеко не каждая актриса становится звездой. Большинство из них до самой пенсии играют в массовках и ведут нищенское существование. Одна моя знакомая десять лет играет березку.

— Какую березку?

— Обыкновенную березку. Дерево такое.

— Понимаю, что это не кактус, — натянуто улыбнулась я.

— Ну вот, а ты, оказывается, улыбаться умеешь. Так вот, насчет березки…

— Действительно, что там насчет березки?

— Моя знакомая играет эту самую березку уже десять лет.

— Это я уже поняла.

— Да ничего ты не поняла. Десять лет она выходит на сцену в неудобном костюме с тяжелыми ветками на голове и стоит так около двух часов. Ты только представь, что такое десять лет…

— И что, вообще ничего не говорит?

— У нее есть всего одна незначительная фраза, и то в самом конце спектакля.

— Я бы тоже сейчас на первых порах березой где-нибудь постояла. — Странно, но от моих слез не осталось даже следа.

— Деточка, можно остаться стоять березой не только на первых порах, но и всю оставшуюся жизнь. Тот, кто играет годами березу, вряд ли когда-нибудь сыграет в «Чайке».

— А в этом я в корне не согласна.

— Почему?

— Курочка клюет по зернышку.

Согласен, только зернышко разным бывает. И не забывай, что на роль той же березки претендуют и другие девушки, которые будут злобно шипеть за твоей спиной и ставить тебе подножки. Ты выбрала не самую лучшую профессию. Добиваются славы лишь единицы, а все остальные смешиваются с серой массой, в которой просто невозможно раскрыть свои творческие способности.

— Быть может, вы и правы, но мне тяжело расстаться с мечтой всей своей жизни. Я так не отступлюсь — я не умею проигрывать.

Мужчина оглядел меня с ног до головы и рассмеялся.

— Деточка, я когда тебя увидел, то сразу понял, что ты не местная. Такая молоденькая, провинциальная амбициозная акула, которая в первый же день сломала свои зубки о московскую действительность. Откуда ты, лапушка?

— Издалека.

— И все же, откуда?

— Название вам все равно ничего не скажет.

— А может, и скажет. Я неплохо знаю русскую провинцию.

— Поселок Широкая Речка, слышали про такой?

— Ни про Широкую речку, ни про узкую не слышал.

— Вот и я про то же. Кстати, а откуда вы узнали, что я не местная? У меня что, это на лбу написано? Или вы сказали это потому, что сюда местные редко поступают? В основном в артистки метят только приезжие?

— На лбу у тебя ничего не написано, а в артистки лезут все, кому не лень. Я провинциалок сразу вижу. У меня это профессиональное.

Внимательно посмотрев мужчине в глаза, я сделала шаг в сторону от списка, висящего на стене, и осторожно спросила:

— Простите, а вы кто?

— Я тут работаю, — все так же спокойно ответил мужчина.

— Кем?

— Преподавателем.

— Вы это серьезно?

— А разве похоже, что я шучу?

— А почему вас не было в комиссии? Я вас там не видела.

— Потому что не все преподаватели сидят в комиссии. У многих есть дела поважнее. Если нас всех посадить в приемную комиссию, то совершенно непонятно, кто же будет заниматься текущими делами института.

— Тоже верно.

Осознание того, что мужчина работает в институте, в который я только что не поступила, подействовало на меня должным образом. Я посмотрела на него растерянным взглядом и принялась соображать, как мне вести себя дальше. Передо мной стоял человек, который при желании мог бы оказать мне хоть какую-то посильную помощь, но я не могла представить, чем бы я могла его заинтересовать, как мне убедить его в том, что я не так бездарна, как оценила меня комиссия?