Андрей Анисимов - Краски любви

– Ладно, звони в Питер своему спортивному корешу, а мы с Самсоней пока пошепчемся.

Журов телефона питерского тренера Кати не знал, но в северной столице знакомых имел достаточно. Через пятнадцать минут телефон тренера по каратэ, Геннадия Степановича Пантелеева, записанный на салфетке, лежал перед Журовым.

Дрессировщику повезло. Геннадий оказался на месте. Журов напомнил об их прошлых встречах, назвал общих знакомых и между делом спросил о Косте Астахове.

– Твой птенец ко мне перелетел. Что за птичка?

На другом конце провода возникла небольшая пауза. После чего питерский тренер ответил вопросом на вопрос.

– Костя, говоришь, Астахов? Занимался у меня спортсмен с такой фамилией, а что тебя конкретно интересует?

– Человеческие качества, – уточнил Журов.

Геннадий подозревал, что Катя может выкинуть номер с переодеванием. Поэтому питерский наставник Кати не стал удивляться и разоблачать ее, а отвечал по существу вопросов.

– Человеческие качества в норме, есть работоспособность, неплохо с техникой. Вот физический недобор имеется, но волей к победе компенсируется.

Журов поблагодарил коллегу и попросил домашний телефон Костиных родителей. Геннадий сказал, что с собой не имеет, но к вечеру, если Журов оставит свой номер, ему сообщит. Журов поблагодарил и хотел прекратить разговор, но Геннадий неожиданно спросил:

– А почему тебе самому не узнать телефон Астаховых?

– Дело в том, что Костя пропустил три тренировки, и я хочу узнать, не болен ли парень. Возможно, он получил травму на последнем занятии, а московского адреса я не знаю, поэтому и нашел тебя.

– Ладно, вечером звони, – повторил Геннадий и положил трубку.

Журов понял, что питерский тренер Кати – не дурак и так просто от него телефона не получишь. Скорее всего он сам сначала позвонит в Москву, а уж потом скажет номер телефона Журову.

Стас оказался догадлив. Именно так решил поступить Геннадий. Тогда Журов вспомнил, что Костю к нему привела Тамара.

– Поеду в город, мне кажется, есть еще одна возможность, – сказал Журов. Гнусняк и Харя его мысль одобрили.

Подельники уголовника проверили мастерскую Крюкова. Художника там не оказалось, в чем Харя с самого начала и не сомневался. Он попросил их там подежурить, после чего потребовал у Самсона денег.

– Гнусняк, я найду мазилу. Но не бесплатно. Расходы будут, – сказал он ласково.

– Сколько? – скривился Гнусняк.

– Давай пару штук для начала.

Самсон скривился еще больше, но полез в карман. Шутить с таким субъектом, как Харя, было небезопасно.

В дверь постучали. Петр приехал дежурить возле художника и, не застав никого в мансарде, пришел спросить, что ему теперь делать. Гнусняк хотел послать парня куда подальше, но Харя его опередил.

– Послушай, пацан, ты случайно адреса своего дружка Астахова не знаешь?

– Он где-то возле метро «Кузьминки» живет, – наморщил лоб Петя.

– А если поточнее? – допытывался Харя.

Парень задумался.

– В нашей комнате конверт валяется. По-моему, с обратным адресом. Хлыст писал.

Харя отлетел от кресла, как мяч от удара футболиста. Перескакивая через ступени, уголовник проскочил по лестнице и, пихнув ногой дверь, ворвался в комнатушку, где обычно отдыхали ребята после дежурства. Мебели, кроме трех надувных матрасов, в комнате не было. Харя откинул все матрасы, но никакого конверта там не оказалось.

– На подоконнике, – подсказал Петр, который поднялся вместе с Гнусняком.

На деревянном подоконнике, блестящем от густого лака, лежал конверт. В графе «Обратный адрес» было написано: Москва, Рязанский переулок, д. 21, к. 39.

– Вот где мы их и прижмем, сердечных, – обрадовался уголовник и сунул конверт в карман.

Крюков с Катей приехали в мастерскую за двадцать минут до уголовных подельников Хари. Запасной ключ Крюков прятал в батареях подъезда. Художник был человеком рассеянным и часто терял ключи. Документов и денег в примитивном тайнике мастерской не оказалось, не оказалось и записной книжки. Все это Крюкова огорчило. Пятьсот долларов – приличная сумма, но далеко на них не уедешь. Долго копаться в мастерской было опасно. Художник больше боялся за Костю, чем за себя.

– Поехали к отцу, – предложила Катя. – Моего адреса Журов не знает. Я никаких бумаг при поступлении в его школу не писал.

– Это совсем смешно, здоровый мужик прячется у мальчишки, – возразил Крюков.

– Виктор. Можно, я вас буду так называть? – обратилась Катя к художнику, когда они брели в сторону метро.