Энн Стюарт - Надменный любовник

Джессамин нисколько в этом не сомневалась.

— Очень хорошо, — угрюмо сказала она, наклоняясь, чтобы расстегнуть ряд маленьких серебряных застежек.

Это был нелегкий труд. Она привыкла, что ей всегда помогает Флер — перешитое платье матери было скроено так, что без посторонней помощи его почти невозможно надеть или снять. Но она не собиралась просить Глэншила прикасаться к ней. Ее пальцы все еще дрожали от холода. Все закончилось тем, что она порвала наряд и громкий треск расползающейся ткани перекрыл даже топот лошадиных копыт.

Джессамин ждала, что он скажет что-нибудь, но в экипаже царила абсолютная тишина, и она утешила себя тем, что раз она не видит его, то и он не должен видеть ее.

Она стянула с себя платье и отбросила его. Холодный ветерок покалывал ей руки и грудь, забираясь под белье, но она понимала, что жаловаться бесполезно. Она бросила платье на пол и наклонилась, чтобы освободиться от кринолина и нижних юбок. Это был утомительный процесс: узлы слишком затянулись, пальцы все время соскальзывали, и, несмотря на полную темноту в экипаже, она чувствовала, что представляет собой непристойное зрелище и, главное, что на нее смотрят. Когда Джесс сняла все, кроме нижнего белья и корсета, она задрожала еще сильнее. Ее руки так тряслись, что она не могла толком разобраться в беспорядочной куче одежды.

— Корсет тоже снимай, — долетел из темноты его бесстрастный голос.

Джессамин быстро прижала одежду к наполовину обнаженной груди.

— Нет!

— Ты не сможешь лезть на крышу в корсете так же, как и-в. юбках. Снимай!

Она закусила губу, пытаясь понять, сумеет ли он по шороху определить, что она подчиняется ему, и можно ли создать такое впечатление. Инстинкт подсказывал ей, что это будет пустая трата времени.

— Я не могу, — сердито сказала она.

— Почему?

— Тут слишком тугие узлы. С утра у меня не было времени застегнуть, и я попросила Флер помочь мне….

— Повернись.

— Не прикасайтесь ко мне!

Он пробормотал какое-то ругательство.

— Повернись, Джессамин. Я постараюсь не касаться ничего, кроме завязок твоего корсета.

— Я не хочу… .

— Неужели ты еще не поняла, что мне не важно, хочешь ты чего-нибудь или не хочешь? Мне нужно, чтобы ты сняла корсет и надела одежду, которую дал Никодемус, и советую тебе поторопиться. Чем дольше ты сидишь здесь в одном белье, тем у меня больше способов развлечься во время поездки. Повернись, — произнес он холодным как лед голосом.

Джессамин повернулась.

Его руки проворно скользили по ее корсету, кончики его пальцев действительно касались только ткани и китового уса, из которого был сделан корсет. Она чувствовала тепло его дыхания на обнаженном плече, и от этого тепла ее охватило какое-то странное томление. Внезапно он рванул с нее корсет. В это время экипаж тряхнуло, и Джессамин кинуло прямо к нему в объятия.

Она отчаянно рванулась из его рук и забилась в дальний угол экипажа. Глэншил сел в свой угол. Она все еще чувствовала его прикосновения на шее и груди, чувствовала, как горели те места, которых он касался.

Джессамин стянула с себя порванный корсет, бросила его на пол и принялась изучать свою новую одежду. Скоро самые худшие ее опасения подтвердились.

— Это же мужская одежда, — произнесла она.

— Конечно. Это моя одежда. Но помнится, в последний раз, когда мы с тобой виделись, ты надела мою одежду гораздо более охотно. Кстати, мне хотелось бы получить назад рубашку, которую ты стащила в тот вечер, когда сбежала из моей кровати.

— Не говорите так, — запротестовала Джессамин.

— Тебе не нравится, когда тебя называют воровкой? К утру ты будешь заслуживать гораздо худших слов.

— Я не сбежала из вашей кровати! Вы говорите так, словно мы любовники.

Он ничего не ответил, но даже в кромешной тьме Джессамин мысленно представила себе его лицо, полное удовлетворения. Она нырнула в сорочку и начала застегивать пуговицы. Когда девушка принялась надевать панталоны, ей уже не было холодно.

Она не должна, не может носить такую одежДУ…

— Ты уже закончила? — спросил он. Джессамин натягивала панталоны. В это время ее качнуло в другой угол экипажа, и она одновременно пыталась устоять на ногах и застегнуть панталоны. Нижняя сорочка была слишком длинной, и ей пришлось заправить ее вовнутрь.

— Они велики мне, — сердито пробормотала Джессамин. — Они с меня сваливаются.

— Ничего не поделаешь, — ответил Глэншил. «От него нечего ждать сочувствия», — подумала Джесс. Она не смогла удержаться и показала ему язык в темноте. Потом откинулась на подушки в своем новом странном облачении, скрестила руки на груди и в ожидании уставилась в дальний угол, где находился Глэншил.