Энн Стюарт - Поцелуй шута

На этот раз в его поцелуе не было нежности, ласкового поддразнивания, увлекающего соблазна. Были только его рот, его зубы, его язык, полностью овладевшие ею. Она вдруг стиснула его лицо в ладонях и, притянув его к себе, пылко поцеловала в ответ.

Не было слов, уговаривающих ее, не было обещаний любви или хотя бы удовольствия. Он медленно поднимал ее юбки вверх, снова и снова целовал ее, а она думала, когда же он остановится. Если он остановится. Если она хочет, чтобы он остановился.

Но она не хотела.

Прикосновение его ладоней к ее обнаженным бедрам потрясло ее. Холодные пальцы на разгоряченной коже. Она попыталась увернуться от его дерзких рук, но он навис над ней сверху и прижал своим телом к кровати.

Она хотела слов, хотела уговоров, но он ничего не мог сказать. И солгать он тоже не мог, слава богу! Он лишь властно целовал ее и трогал ее там, где никто не ласкал ее, даже муж.

Она застыла, потом попыталась вырваться, но он делал с ней что хотел, не допуская мысли, что она не хочет того же самого. А она изумлялась себе, хотела, чтобы он целовал ее, и гладил, и ласкал. Ее сжигал огонь страсти, ранее ей незнакомый, и тело ее сладостно изнемогало. Джулиана застонала, но был ли это протест или мольба продолжать, она и сама не знала. Неведомое упоительное чувство охватило ее. Его грешные прикосновения заставляли Джулиану желать большего. Может быть, он был прав и ласки шута действительно благословенны Богом?

Внезапно Николас прервал поцелуй и опрокинулся навзничь, глядя в потолок. Его грудь бурно вздымалась и опадала от частого тяжелого дыхания, как будто он пытался изо всех сил вновь взять под контроль свои чувства и разум.

Но у шутов нет разума. И у самой Джулианы, кажется, тоже. Что ж, по крайней мере, у нее появилась возможность сбежать прежде, чем она погрузится слишком глубоко в его соблазнительное безумие.

Она сделала попытку сползти с кровати, но он двигался гораздо быстрее. Он рванулся за ней, схватил за руку и прижал Джулиану к себе. Она замерла, упершись рукой ему в грудь и глядя на него долгим, пристальным взглядом.

«Беги», — требовал разум.

«Останься», — шептало сердце.

— Ты сводишь меня с ума, — произнесла она. — Это твой дар, да? Доводить людей до безумия. Если ты не можешь сделать это одним способом, ты делаешь это по-другому. Чего ты хочешь от меня?

Он ничего не сказал, ведь святая Евгелина не позволила ему говорить. Он взял руку Джулианы и прижал ладонью к своей мускулистой голой груди. Провел вниз по плоскому животу, положил на твердую часть своего тела, так сильно пугающую ее.

Она попыталась выдернуть руку, но он оказался много сильнее, чем она думала. Его взгляд не отрывался от ее глаз. Ему не нужны были слова.

«Возьми меня, — говорили его глаза. — Освободи меня. Люби меня».

Сначала ее рука от страха была зажата в кулак, но затем она медленно расслабила пальцы, открыла ладонь и коснулась этой твердой как сталь части его тела.

Страх в ее глазах уступил место удивлению, затем беспокойству.

— Ты болен! — прошептала она. — С тобой что-то не так. Ты это пытался мне сказать? У тебя опухоль, которая мучает тебя?

Он издал какой-то странный звук, и ей показалось, что сейчас он заговорит. Но ни слова не слетало с его губ. Она тоже молча смотрела в его потрясенное лицо…

— Шут, с меня довольно! — прогремел за закрытой дверью голос лорда Хью.

Мгновением позже Джулиану бесцеремонным образом стащили и засунули под кровать как раз в тот миг, когда дверь с шумом распахнулась. Она лежала внизу, скорчившись от страха, когда ноги, обутые в тяжелые сапоги, прошагали к кровати и остановились прямо перед ее носом.

— Ты заговоришь, шут, или же я вырву твой язык, и тогда никто уже не будет удивляться тому, что ты молчишь!

Джулиана едва сдержала крик протеста, но в этот момент Николас громко завозился на кровати, заглушая ее возглас.

Лорд Хью между тем не скрывал своего гнева.

— Фамильная реликвия украдена, и теперь я думаю, что ты не зря притворился немым, шут! Либо ты сам стащил кубок святой Евгелины, Покорительницы драконов, либо ты знаешь, кто это сделал. Я великодушный человек, когда дело касается многих вещей, но только не тогда, когда речь идет о фамильной чести и святых реликвиях. Я буду пытать тебя до тех пор, пока ты не заговоришь!

Этого Джулиана уже не могла вытерпеть. Она решила броситься к ногам своего разъяренного отчима, но в этот миг Николас поспешно спрыгнул с кровати, преградив ей путь. Она замерла, осознав вдруг, как недостойно будет выглядеть ее появление. Ее платье было все еще спущено, и она начала поспешно и неумело поправлять его и завязывать тесемки, пока сэр Хью не вытащил ее на свет божий.