Алёна Белозерская: Один вечер в Амстердаме

– Нет, ты подумай, – хмыкнул Авилов и в раздражении отбросил газету в сторону. – Некто умный составил рейтинг «ста самых сексуальных людей Москвы». Они рассмотрели кандидатуры всех пятнадцати миллионов и определили, что у одних зубы кривые, у других носы огромные, а у третьих задница не соответствует общепринятым стандартам?

– Переживаешь, что не попал в этот список? – улыбнулся Войтович.

Авилов почесал нос кончиком пальца и прищурился.

– Оскорбило глупое желание людей мериться друг с другом гениталиями. Ради чего они это делают?

– Ради ощущения собственной исключительности, – подсказал Войтович, которого начала веселить взволнованность Авилова.

Иногда Сергей терял бдительность и открывался. В такие минуты проглядывало его настоящее лицо, лишенное наглой самоуверенности и жесткости. Войтович не любил подобные всплески эмоций, однако терпел, так как знал, что у каждого человека имеется слабое место, которое всплывает наружу, будучи потревоженным неосторожным словом или действием. У Авилова слабым местом было понятие красоты, а также стоическая неприязнь к людям, которые восхваляют свои или чужие физические достоинства. Именно поэтому его бесила Ирма, которая пользовалась ярким лицом и соблазнительной фигурой для решения щекотливых бизнес-вопросов. Тем не менее он признавал ее компетентность и во многом подчинялся. Однако только потому, что восхищался разумностью и профессионализмом Ирмы, которая зачастую по расчетливости и изощренности превосходила самого Авилова.

– Ей надо было родиться мужчиной, – как-то сказал он Войтовичу.

– Тогда ты здоровался бы с ней за руку и пел дифирамбы ее чутью?

– Тогда я не разглядывал бы ее грудь и не думал бы о том, какая она в постели.

Этот разговор случился задолго до того, как Войтович и Ирма стали любовниками. Свои отношения они не афишировали, никто в офисе не догадывался, что их связывает во внерабочее время. Авилов, естественно, знал об их связи, так как скрыть от него что-либо было невозможно. Сначала он был озадачен, после раздражен, но теперь привык. К подобной метаморфозе его привела сама Ирма, к которой он испытывал уважение за то, что она никогда не пользовалась положением любовницы босса при решении рабочих проблем. В офисе Ирма занималась бизнесом, любовные переживания оставляла за порогом.

Кроме того, Авилов откровенно побаивался госпожу Пейве, способную отправить неугодного в мир иной не только взглядом или словом, но и конкретным действием. Самым легким наказанием было увольнение – это касалось тех, кто был занят в легальной сфере. В «теневом факторе» разногласия или подозрения решались банальным физическим уничтожением. Причем Ирма не давала возможности оправдаться или реабилитироваться. Она тщательно оценивала степень прегрешения и выносила приговор, однозначный и окончательный. И мнение свое никогда не меняла.

Подобная жестокость была вполне объяснимой. Инстинкт самосохранения у Ирмы был развит сильнее всего. Она обладала повышенным чувством опасности и могла определить, откуда исходит потенциальная угроза, даже в том случае, если она еще находилась в зачаточном состоянии.

– Что-то Ирма задерживается, – сказал Войтович, бросив взгляд на часы.

– Действительно, – согласился Авилов. – Четыре часа. Многовато.

Внезапно он ощутил легкое беспокойство, бегущее вверх от позвоночника к голове. Пытаясь избавиться от этого неприятного чувства, он принялся раскладывать документы по папкам. Войтовича насторожила эта бурная деятельность, мешающая сосредоточиться на работе. Кроме того, в очередной раз он пожалел, что они с Авиловым занимают один кабинет. Конечно, было бы удобнее сидеть в разных комнатах, но они так часто вынуждены общаться друг с другом, что постоянные перебежки из одного помещения в другое вымотали бы обоих еще в середине дня.

Ирма же предпочитала быть единоличной хозяйкой своего кабинета. Он и был той комнатой, которая использовалась для приватных бесед. Кабинет был звуконепроницаемым, и ко всему прочему из него невозможно было связаться с внешним миром. Все мобильные телефоны мгновенно теряли свою значимость, так как специальные устройства гасили сигналы, делая комнату своеобразным вакуумом, в котором отсутствовало покрытие сети. В этой комнате Ирма проводила как минимум несколько часов каждый день, в остальное время решала задачи, требующие ее непосредственного участия.

Войтович испытывал желание позвонить и уточнить, когда она появится. Но главным образом руки тянулись к телефону только по одной причине: услышать ее голос. В другой ситуации он непременно позвонил бы, но только не сейчас. Уезжая, Ирма предупредила, что у нее дела в порту.