Алла Полянская - Часовой механизм любви

– Да, на месте. Я звонил вам вчера, Владимир Григорьевич, тут у нас бог знает что творится.

– Я понимаю. – Сорокин откашлялся. – У нас неприятности, на речных складах случилась кража, и, похоже, крупная. Полицию я уже вызвал, может, и вы приедете?

– Хорошо, приеду.

– Отлично. – Сорокин снова откашлялся. – Тогда я жду.

Егор надел куртку, запер документы в сейф, туда же отправился портфель – незачем тащить его через полгорода, кража не имеет отношения к его нынешним делам, но вникать нужно, ничего не поделаешь. Заперев кабинет, он вышел из здания, прошел на стоянку и сел в машину, думая о том, что ответит Сорокин, если он задаст ему вопросы, особенно о его якобы поездке в Москву. С этими мыслями он доехал до речных складов, ожидая увидеть там полицию и толпу сотрудников, но никого не оказалось. Егор вышел из машины, оглядываясь в поисках Сорокина – что за глупые шутки?

И вдруг земля встала дыбом и со всего размаха ударила его в лицо.

Егор снова был в темной комнате, куда мать заперла его за какую-то повинность – не то разбитую чашку, не то испачканные штаны. Он и не понял, как очутился во тьме, куда не проникал свет. Он перестал ощущать себя, словно исчез, словно его и не было. Тьма поглотила его, и Егору стало казаться, что стены сдвигаются и сейчас раздавят его, отчего-то страшно болели руки – запястья, плечи, и было трудно дышать. Голова гудела, чьи-то голоса звучали в темноте – звали его, и он помнил их, но когда пытался вспомнить имена, они ускользали от него, темный поток уносил его все дальше, и он уже перестал сопротивляться.

Егор силился открыть глаза, но не мог, неужели он все это время видел сон, в котором были золотисто-карие глаза, глядящие на него то лукаво, то сердито, и прикосновение шелковистой кожи, и хищный окрас какого-то зверя, невероятно прекрасного.

– Давай, открывай глаза. – Этот голос Егор знал, но не помнил, чей он. – Или я тебя ударил сильнее, чем надо? Кто вас, хлюпиков, разберет… Давай, открой глаза, ты мне еще нужен.

Что-то полилось на голову Егора, но он не мог дышать, не мог думать – спасительная тьма казалась теплой и мягкой, можно было просто остаться в ней и больше ни о чем не беспокоиться.

Тело его взорвалось болью, тьма выплюнула его, и вдох оказался болью, и свет – болью.

– Шокер, брат, хорошая вещь. – Кто-то потрепал его по щеке, и в голове снова поднялась боль. – Открывай глаза, потолковать надо. Похоже, я все-таки переборщил – но я был зол на тебя изрядно.

Егор силился понять, откуда ему знаком этот голос, и не мог вспомнить. В голове гудело, тьма подкрадывалась все ближе, но Егор понимал, что не должен нырнуть в нее – ведь есть множество дел, которые он запланировал, и пока они не сделаны, отдыха не будет. Кто-то ходил вокруг него, сопя и распространяя запах какой-то еды, и Егор вспомнил сказку, которую читала им когда-то давно тетя Валя – о мальчике Джеке и бобовом зернышке. Там был ужасный великан, который постоянно что-то жевал и вот так же бродил в поисках Джека, а тот прятался… или они видели мульт? Он не мог вспомнить, хоть и пытался.

– Вот же незадача, я тебе, похоже, башку проломил сгоряча.

Огорченно пыхтя, кто-то схватил его, как куль с мукой, приподнял – и боль в руках унялась, осталось ощущение, что руки вывернули под каким-то неестественным углом.

Он открыл глаза – над ним стоял Сорокин. Егор вдруг вспомнил, как он ехал сюда, вызванный внезапным звонком. О чем он думал, ведь Билли-Рей велел ему никуда не ходить одному, всегда быть со Стаей – а он не послушал, ему даже в голову не пришло, что Сорокина надо опасаться, а ведь должно было! Враз вспомнилось, как главный охранник позвонил ему на сотовый в тот день, когда упал лифт, – он вместе с охраной пытался разжать дверь. Видимо, кто-то видел, как они вышли из здания. И Сорокин позвонил, голос его был злым, но Егор подумал, что он переживает из-за лифта – хотя с чего бы переживать, лифт принадлежал собственнику здания, и Сорокину дела до него не должно было быть… как не должно было быть там и самого Сорокина. А он там оказался. И что Дима выжил – Егор сам об этом Сорокину сказал, и Диму тут же попытались убить. Егор не заподозрил Сорокина, ведь он якобы с Масловым убыл в Москву, но только не было его там, Маслов летал один. Как же они вчера не подумали об этом, не свели все в кучу? Это же очевидно. Это Сорокин снабжал Шаповалову информацией о сотрудниках, и он дал ей наркотик – с тем, чтобы убить Верочку и прибрать к рукам Попова.