Борис Старлинг - Мессия

– Пожалуй, я, – с готовностью откликается Кейт. – С каких новостей начать: с хороших или с плохих?

– С плохих, – отвечает Ред после секундного колебания.

– Плохие состоят в том, что на обоих местах преступления больше ничего нарыть не удалось. Вчера мы с Джезом произвели повторный тщательнейший осмотр, чтобы удостовериться, что ничего не упустили. Упустить не упустили, но только потому, что там упускать нечего. Никаких дополнительных улик. Опрос соседей, и в Фулхэме, и в Уондсворте, тоже ничего не дал – никто ничего не видел и не слышал. А если кто-то что-то и заприметил, то делиться результатами своих наблюдений с нами отнюдь не желает. Это типично для больших городов – каждый живет сам по себе и считает, что чужие проблемы его не касаются.

– А как насчет судебных экспертов? Хоть они-то нарыли что-нибудь полезное?

– Нет. Совершенно ничего.

– Ладно. А как насчет хороших новостей?

– Есть пара находок. Во-первых, мы установили фирму, которая произвела те серебряные ложки.

Ред поднимает брови.

– Неплохо!

– Это компания в Шеффилде, что и неудивительно. Называется "Ривелин вэлли металворкс". Вчера, во второй половине дня, я поговорила с их главным менеджером, Малкольмом Фримантлом. – Она указывает на несколько цифр в открытом блокноте. – Эти ложки выпускаются в комплектах по двенадцать штук, чистое, высокопробное серебро. В розничную торговлю поступают по цене двести пятьдесят фунтов за набор. Кому это дорого, может купить такие же с виду, но посеребренные гальваническим способом – менее чем за восемьдесят фунтов. Речь, понятное дело, об отпускной цене – розничную наценку торговля устанавливает самостоятельно. Навскидку, не проверяя по документам, Фримантл сказал, что с восемьдесят девятого года они продали около шести тысяч комплектов.

– Почему с восемьдесят девятого?

– Потому что "Ривелин вэлли металворкс" владеет производством с этого времени. Более ранними данными они не располагают. Что же до точных цифр, то Фримантл проверит, что у него есть, и сообщит мне в понедельник.

– А как насчет списка тех, кто закупал у "Ривелин вэлли" эту продукцию?

– Это относится как раз к тем сведениям, которые он обещал предоставить мне в понедельник. Правда, я боюсь, что география поставок у них обширная – по всей стране.

– Ничего страшного. Если они почти за десять лет продали всего шесть тысяч наборов, проверять придется не так много.

Кейт кивает:

– Пожалуй, что так.

– К тому же, совершая покупки на двести пятьдесят фунтов, большинство людей пользуются кредитными картами или чеками, а не наличными. Таким образом, проследить покупателей будет еще легче. Ну а... какая другая хорошая новость?

– Она также имеет прямое отношение к ложкам. Символизм серебряной ложки настолько очевиден, что мы проверили финансовое положение жертв. И что получили?

– Что?

– Филипп Род располагал весьма значительными личными средствами. За то короткое время, которое имелось в нашем распоряжении, – конец вчерашнего дня да еще и в конце рабочей недели – мы не могли выяснить много подробностей, но с тем, что успели узнать, можно работать.

Она шуршит бумагами.

– Вот. Почерпнуто из разговора с отцом Филиппа Рода, состоявшегося на Хекфилд-плейс вчера в четверть шестого. Выясняется, что это состоятельная семья из Уорвикшира – живут там чуть ли не в замке. У Филиппа имелся личный трастовый фонд, управлявшийся биржевиками из Сити, который оценивается более чем в миллион фунтов.

– Ни хрена себе! Но ведь парень жил в Фулхэме обычной жизнью, не так ли?

– Похоже, он был ограничен в распоряжении средствами до достижения тридцати пяти лет. И у меня сложилось впечатление, что у Филиппа с отцом были какие-то разногласия по этому поводу.

– А откуда это известно?

– Старик Род на сей счет особо не распространялся, но, если читать между строк, похоже, он хотел, чтобы Филипп вернулся в Уорвикшир и взял на себя управление родовым имением. Оно принадлежало семье не одну сотню лет, а Филипп был единственным наследником, так что из-за его отказа после смерти отца это достояние могло попросту уйти из семьи.

– А Филипп, стало быть, не хотел плясать под папашину дудку.

– Похоже на то. Его отец бурчал о "стремлении к самостоятельности" и "желании жить своим умом" таким тоном, будто и то и другое является тяжелой болезнью.

– Но их разногласия не зашли так далеко, чтобы старик лишил Филиппа наследства?