Борис Старлинг - Мессия

– Я боялся угодить в тюрьму. Вот и все, чего я боялся.

– Нет, Ред. Ты неправильно понял. Земные последствия были несущественны. Под судьбой я имею в виду твою роль в Божественном плане. Ты испугался и потому сбежал и скрылся в надежде на то, что таким образом твоя роль будет взята кем-нибудь другим. Но точно так же, как и я, ты не мог уклониться от своей судьбы. Я вынужден был заняться твоими поисками. Так, вскоре после того, как поступил на службу в полицию, я подверг себя гипнозу, чтобы вернуть воспоминания из того места в моем сознании, где они были погребены.

– И что произошло?

– Под гипнозом я вспомнил подробности происшествия. Вспышки отрывочных воспоминаний случались и раньше, но большая их часть была утрачена, пока я пребывал в коме. То есть считалась утраченной, пока меня не подвергли гипнозу. Под гипнозом я увидел твое лицо, когда ко мне приближалась машина. Твое лицо показалось мне знакомым – конечно, ведь ты и твой брат не один месяц мелькали во всех газетах, – но определиться окончательно мне удалось не сразу. Это было все равно что иметь в голове пленку, которую можно прокручивать, когда мне угодно. Так вот, остановив пленку, я получил ясное изображение номера машины. Я сообщил этот номер гипнотизеру, который и записал его. А позднее я провел проверку через Бюро регистрации транспортных средств в Свонси.

– Когда это было?

– Вскоре после того, как я поступил на службу в полицию. Кажется, в девяностом году.

– Но к тому времени я уже продал ту машину.

– Конечно, продал. Вот почему я попросил Бюро предоставить мне полную историю о владельцах машины за тот период – о тебе, человеке, у которого ты ее купил, и человеке, которому ее продал. Но на время того происшествия в качестве владельца был зарегистрирован именно ты. Я увидел твое имя и вспомнил, где видел твое лицо раньше, и все оказалось безупречно логичным.

– Что ты этим хочешь сказать? В каком смысле логичным?

– В Евангелии Иуда Искариот был проводником Божественной воли. Своими действиями, пусть и казавшимися достойными осуждения с точки зрения христиан на протяжении веков, он обеспечил спасение человечества. И спустя две тысячи лет ты был избран сделать то же самое. Именно твои действия заставили меня понять, что я Мессия. Ты здорово смахиваешь на Иуду, Ред. Неужели сам не видишь? Сдал своего брата в полицию и получил вознаграждение. Тридцать штук, верно? Тридцать. Даже это было символично. Все сошлось точка в точку. Идеально. Это было последнее доказательство того, что ты, как и я, избран – я как Спаситель человечества, ты же как проводник моего преображения.

– Но я не предавал тебя, Джез. Если что-то и...

– Нет. Ты не предавал меня. Пока. Но предашь.

– С чего ты взял?

– Потому что ты можешь. Ты предал своего брата. Тем самым продемонстрировав, что способен и готов совершить это снова.

– Я не предавал Эрика. Он совершил преступление. Он должен был понести наказание.

– Ты предал его. Ты выслушал признание собственной плоти и крови и с этим признанием за его спиной отправился в полицию.

– Я оказался в безвыходной ситуации.

– Именно. Именно. Как и Иуда Искариот. Ты знаешь прошлую историю Иуды, Ред, мне известно, что знаешь. Ты читал о нем, когда жил в полицейском убежище, в Келведоне. И сам рассказывал мне об этом. По существу ты прав, ибо оказался в безвыходной ситуации. Как бы ты ни поступил, в каком-то смысле это все равно было бы скверно. Ты поступил так, как счел наилучшим, сделал то, что счел наименьшим из зол. Ведь выбор перед тобой и впрямь стоял тяжкий: сохранить тайну брата и отказать Шарлотте Логан в правосудии, полагавшемся ей по праву, или предать его – предать собственную кровь. Я сочувствую тебе, Ред, правда сочувствую. Мне бы очень не хотелось оказаться перед таким выбором. Но эта не та роль, которую уготовил для меня Бог.

Ред открывает рот, чтобы высказаться, но Джез обрывает его.

– Ты упустил еще кое-что, Ред. Фактически два обстоятельства. Во-первых, ты взял деньги. Ты взял то вознаграждение, которое предложил отец Шарлотты Логан. Как Иуда, ты забрал деньги. Это было совсем по-человечески. Ты сдал брата и взял деньги; ты сделал это точно так же, как делаешь все остальное – по сочетанию причин, одновременно достойных уважения и низменных. Ты отдал эти деньги отцу, точно так же как Иуда пытался вернуть свою награду Каиафе. Однако главное, что ты все-таки взял их.

Ну а второе, я уверен, ты сам знаешь. Когда ты сдал Эрика, то предал не только его, но себя. Ты понимаешь, о чем я говорю?