Стюарт Макбрайд - Колыбельная для жертвы

– Ну так как, мистер Хендерсон? С какого пальца начнем, с указательного или с мизинца?

Элис застонала, завозила ногами по кухонному полу, вжимаясь спиной в дверцу шкафа. Куда тут сбежишь.

У меня во рту язык превратился в песок. Со второй попытки слова вылетели наружу:

– Кому нужно умереть?

– …ха, ха! Блистааааательно. Итак, у нас еще один прикоооооольный звонок, сразу после новостей Найджела и путешествий Пола, но сначала информация для тех, кто помогал сегодня в поисках маленького Чарли Пирса… – Оркестровый проигрыш, потом электрогитара.

Я провел рукой по пассажирскому окну «ягуара», оставив след на запотевшем стекле.

– Мы должны слушать этого придурка?

Большая часть Джура-роу скрывалась за высокими каменными стенами. Шикарные особняки с гравийными подъездными дорожками и высокими автоматическими воротами. Стоявшие взаперти крутые тачки, стоившие больше, чем дом для семьи. Лет пятнадцать назад «ягуар» смотрелся здесь совершенно естественно, но сейчас, рядом с коллекцией «феррари», «астон-мартинов» и «лексусов», он выглядел потрепанным старикашкой. Усталый, сдувшийся и ничей. Что и стало причиной того, что именно он должен быть угнан в первую очередь.

Уличные фонари создавали на мокрых тротуарах сверкающие озерца. Дождь прекратился, под оловянным небом было тихо и сыро. В ожидании восхода солнца.

Элис поерзала, посмотрела в зеркало заднего вида. Уставилась на Боба-Строителя, приютившегося на заднем сиденье. Он просто сидел там, улыбался пришитой улыбкой, держал в руке желтый гаечный ключ.

– Не пойму, почему он должен там сидеть… – Слова звучали неразборчиво из-за распухшей нижней губы. Кожа рассечена, рана запеклась засохшей кровью. Френсису очень повезло, что я ему голову не проломил. В следующий раз обязательно это сделаю.

Она протянула руку и отвернула зеркало в сторону. Чтобы Боб не смотрел.

– Мне не нравится, как он на меня смотрит. Жутко становится. Нельзя его в багажник положить?

– Ты же не кладешь в багажник талисман.

Резкий женский голос прервал гитарное соло. Я выключил радио. Посмотрел на двухметровые железные ворота, закрывавшие двенадцатый номер от дороги.

Элис кашлянула.

– Может быть, поговорим о том, что миссис Керриган…

– Не о чем здесь говорить. Если мы этого не сделаем, она убьет Хитрюгу. И сказке конец.

– Пожалуйста. – Лежавшие на коленях пальцы дрожали. Сунула руки под мышки. Пыталась дрожь унять. – Мы… я никого не смогу убить.

– Тебе и не надо, это моя работа. – В кармане зазвонил мобильник. Я вытащил его, нажал на зеленую кнопку. – Да?

Джейкобсон, шмыгнул носом:

– Где вас черти носят?

Великолепно. Просто… великолепно.

Пора бросить ему сочный кусочек.

– Проверяли пару наводок. Надо послать кого-нибудь в бургер-бар Плохого Билла с фотографиями Клэр Янг и Джессики Макфи. Он паркуется рядом с супермаркетом в Каузкиллине. Последнее, что ела Клэр, была еда оттуда.

– Ты уверен?

– Это называется «Двойной Ублюдочный Убийца с Беконом», другими словами, двойной чизбургер с кусочками жареного бекона. Другого столь же чокнутого, кто бы стал такое готовить, больше нет.

В трубке раздался шорох, потом приглушенный голос Джейкобсона:

– Купер, тащи сюда свою задницу. Работа для тебя есть .

Приглушенное бормотание, расслышать невозможно – говорили очень тихо. Скорее всего, Купер получал инструкции.

Элис дернула меня за рукав:

– Нужно ему сказать.

– Ты серьезно?

– Нам нужна помощь!

Снова Джейкобсон:

– Отличная работа, Эш, я восхищен. Инициатива – мне это нравится.

Ну и славно.

– И еще я бы хотел поговорить с теми, кто жил рядом с Джессикой Макфи. Это займет какое-то время, но, думаю, попробовать стоит. И если еще останется время, надо будет ее коллег потрясти.

– Не думаю, со свидетелями любой констебль сможет поговорить. Наша группа должна заниматься аналитической оценкой, мыслить нестандартно и применять знания на практике.

– Ага. А еще мы устанавливаем связи. Собираем информацию. Трясем людей. Расшевеливаем их воспоминания. Если кто-то имеет доступ к больничным наркотическим средствам или медицинским картам пациентов, он в сфере нашего внимания.

Молчание.

Я снова провел рукой по стеклу, заставив его заплакать. Слезы конденсата потекли на резиновую кромку.

Над входной дверью двенадцатого номера загорелся свет.

С другого конца линии донесся вздох.