Стюарт Макбрайд - Колыбельная для жертвы

– Несомненно, для Лоры это был чрезвычайно травматический опыт. Мы проводили еженедельные сеансы, помогавшие ей свыкнуться с тем, что с ней произошло. Конечно, о выздоровлении говорить еще очень рано, но она стала чувствовать себя лучше.

Голос кого-то из журналистов, не попавшего в кадр:

– Вы думаете, она когда-нибудь снова станет нормальной?

Доктор Фред Дочерти застывает в кресле:

– Нормальность – это относительное понятие, не имеющее смысла в психологии. Мы все индивидуальны, поэтому такая вещь, как «нормальность», просто не существует. То, что мы пытаемся сделать, это помочь Лоре вернуться к состоянию, которое нормально для нее.

– А как насчет Мэри Джордан?

Его пальцы начинают перебирать складку на брюках.

– Это очень печально, но Мэри не в достаточной степени отвечает на лечение. Как я уже сказал, мы все разные, и все справляемся по-разному.

– Она была помещена в закрытое психиатрическое заведение, не так ли? И находится под постоянным наблюдением из-за склонности к самоубийству.

– Человеческий мозг – вещь весьма сложная, его нельзя просто… – Смотрит вниз, себе на колени. Успокаивает руки. – Она получает необходимое лечение. Так же, как и Рут Лафлин.

На экране съемка с камеры наблюдения супермаркета. Женщина, стоящая на коленях в овощном отделе, закрывает голову руками и раскачивается из стороны в сторону, а люди с тележками обходят ее стороной, стараясь не смотреть ей в глаза.

Голос диктора:

– Не в состоянии справиться с ночными кошмарами и приступами тревоги, начавшимися после ее похищения, Рут Лафлин перенесла нервный срыв в супермаркете «Каслвью Асда» и в настоящее время находится на лечении в той же клинике, что и Мэри.

А Потрошитель все еще на свободе.

Конец, по сути дела, не самый жизнеутверждающий.

Добро пожаловать в реальный мир.

– …это был «Мистер Боунз» с песней «Снег любит зиму». С вами Джейн Форбз, которая держит оборону, пока Стив Великолепный разбирается со своей семичасовой «Утренней Бонанзой», программой для тех, кто завтракает за рулем машины. Присоединяйтесь к нам, это будет… УЛЕТНООО!

Я посмотрел на потолок, моргнул. Потолок был другой, и свет совсем не такой, как обычно. Какого черта они…

Дыхание с шумом вырвалось из груди, стих пульсировавший в ушах шум. Еще выдох.

Теперь порядок. Я больше не в камере.

– Следом новости и погода. Северный ветер принесет нам осадки, но сначала давайте послушаем «Хафхед» с рождественским синглом «Секс, Насилие, Ложь и Мрак»…

Из динамиков электронного будильника потекли звуки гнусавого пианино и заунывных гитар.

Голос солиста – что-то вроде замоченной в патоке колючей проволоки.

– Кости в саду, их блаженный распев…

Повернулся, посмотрел на табло – без четверти шесть. Зачем вытаскивать из тюрьмы, если утром нельзя поваляться в постели? Чертов Джейкобсон.

– Тени резки, горят изнутри…

Утренние молитвы в штаб-квартире полиции. Это будет весело. Весьма возможно, что мне повезет и никому не придется ломать челюсть…

Так, сохранять спокойствие. Ничего необдуманного. Не беситься. Не делать ничего, что может снова отправить меня в тюрьму, прежде чем с миссис Керриган случится очень неприятный несчастный случай.

– Ее тело бесчувственно, голос хрипл и болезнен…

Никого не бить. Цель поставлена.

Давай, Эш. Пора вставать.

Еще минуточку.

Раскинув руки, вытянулся во весь рост под пуховым одеялом, занимая своим телом всю кровать. Просто приятно, что можно это сделать.

– И горечь, словно лезвие ножа, озлобленность и гордость уязвленная…

Переполненный мочевой пузырь все испортил. Постанывая, приподнялся, выпростал ноги из-под одеяла, вздохнул. Покрутил правой ступней, сначала в одну сторону, потом в другую. Пошевелил пальцами на ногах. Заставил крохотные лезвия раскаленного железа расползтись по костям, царапаясь под скрученным узелком шрама, оставленного пулей. Прямо метафора всей моей проклятой жизни, вся здесь.

– Секс, ложь, жестокость, острота любви…

Нет смысла откладывать. Вставай.

Похромал к комоду.

– Поддерживать огонь, отпугивая тьму…

Порывшись, обнаружил в третьем ящике пару полотенец. Обернул одно вокруг пояса, взял трость, открыл ключом замок спальни. Песня из электронного будильника перешла в проигрыш. Весь такой минорный и унылый.