Стюарт Макбрайд: Колыбельная для жертвы

Внутри разбилось стекло, оно рвало и резало на куски мои внутренности.

Другой кулак отбросил в сторону мою звенящую голову, и по щеке растекся обжигающий огонь. Только теперь это не О’Нил, но такой же крепкий его приятель – бывший констебль Тейлор. Должно быть, эта парочка во время отсидки большую часть срока провела в тюремном спортзале. Только это могло объяснить способность бить так чертовски сильно.

Еще один удар в живот, распластавший меня по стене коридора.

Я ударил правой, костяшки взвыли от боли, врезаясь в нос О’Нила. Расплющили его, отбросили безобразную клинообразную голову назад. В воздухе повисла ярко-красная дуга, и громадный ублюдок, спотыкаясь, отлетел в сторону.

Нормально. Один хоть и не отрубился , но на какое-то время заблокирован. Пары секунд хватит…

Резкий удар локтем, прямо в громадную круглую морду Тейлора. Но он, сука, быстрый. Быстрее, чем кто-нибудь таких же размеров. Мой локоть с хрустом врезался в стену.

Его кулак снова достал меня в щеку.

БАМ – моя голова ударилась о стену. Еще раз.

На этот раз мой кулак влетел прямо ему в пасть, сустав пронзило электрическим разрядом в месте соприкосновения с верхней губой и зубами. Ярко-красные брызги разлетелись по грязному коридору, капали на грудь выданной еще в тюрьме рубашки, расцветая на серой материи, словно маленькие красные цветы.

Он попятился назад. Сплюнул пару белых кусочков. Провел рукой по рту, размазывая кровь. Слова, мокрые и шепелявые, просочились сквозь дырки от выбитых зубов.

– Ну все, теперь ты покойник …

– Вы что, правда думаете, что двоих на одного достаточно? – Я сжал правую руку в кулак. Суставы пронзила резкая боль, и они завопили. Каждое движение – как будто кто-то вонзает раскаленные иглы через хрящи прямо в кость.

О’Нил взревел. Бросился на меня. Лицо – растекшееся черно-красное месиво.

ХРЯСЬ .

Я снова ударился о стену, и весь воздух вышел из тела одним агонизирующим стоном. Кулак в лицо. Глаза закрыла мутная пелена.

Удар правой. Промахнулся.

Еще раз.

О’Нил нанес еще один удар, и в моей голове взвыл хор стервятников.

Поморгал.

Стоять прямо. Нельзя позволить им уложить тебя.

Обхватил ладонью его лицо и изо всей силы вдавил большой палец в то, что осталось от носа. Плюнул в теплое склизкое месиво.

Он завопил.

Затем наступила моя очередь. Тейлор изо всей силы опустил свой громадный башмак на подъем моей правой ступни. Внутри что-то разорвалось . Рубцовая ткань отделилась от кости. Стягивающие рану стежки разошлись, обнажая дырку от входа пули. И все планы остаться стоять в вертикальном положении исчезли в волне жесткой, разрывающей горло агонии.

Как будто в ногу снова попала пуля.

Правая нога подломилась. Гранитного цвета пол бросился прямо мне в лицо, раскрывая объятия.

Надо свернуться в клубок, защитить жизненно важные органы, закрыть голову…

Ноги и кулаки замолотили меня по бедрам, по плечам, по спине. Пинали, били, топтали.

Потом – темнота.

…

– …он не… …с чем?…

– чертов ммм… де, ну…

…

– …от, он вроде приходит в се…

Резкий шлепок по щеке.

Моргнул.

Моргнул.

Кашлянул… Как будто кто-то кувалдой врезал мне по ребрам, и с каждым вздохом все хуже и хуже.

О’Нил стоял, склонившись надо мной, и ухмылялся вымазанным в крови лицом, нос свернут в левую сторону. Голос гнусавый, как будто озвучивает рекламу средства от насморка.

– Просыпайся, принцесса. Ты, наверное, и не надеялся снова меня увидеть, а?

Тейлор поднес к уху мобильный телефон, кивнул, проверяя языком дырки от выбитых зубов.

– Да, сейчас включу голосовую связь…

Нажал на какую-то кнопку, направил экран на меня.

Модный новенький мобильник. В тюрьме явно не разрешалось иметь такие.

Экран мигнул, переходя от размытой яркости к крупному изображению лица с размазанными чертами лица. Затем тот, кто был на экране, отодвинулся назад, и картинка сфокусировалась.

Миссис Керриган. Каштановые волосы собраны в пучок на макушке, на корнях волос кое-где проступает седина. Сморщенная мордочка с ярко-красными губами и острыми маленькими зубками. Надела очки, улыбнулась:

– Ах, мистер Хендерсон… Или мне лучше называть вас заключенный Хендерсон?

Я открыл было рот, но О’Нил снова поставил свою лапу на подъем моей ноги и нажал. В кожу впились осколки раскаленного стекла, превращая слова в визгливое шипение воздуха сквозь стиснутые зубы.