Стюарт Макбрайд - Колыбельная для жертвы

– Он был направлен на кровать, я его проверила. – Взглянула на платяной шкаф. – Это было до того, как мы нашли… – Она включила телефон, пару раз ткнула пальцем в экран, потом перевернула его и передала мне.

На экране пошел видеоклип.

Вирджиния Каннингем в трусах и бюстгальтере, громадный беременный живот давит на пригвожденное к кровати тельце. Под ней извивается маленький мальчик, лет четырех-пяти, не больше.

Из динамика телефона захрипел ее голос, слегка искаженный, – она пела:

– Пускай нам станет страшно, мы не пойдем назад, нам нравятся ужасно чипсы и лимонад…

Обеими руками схватила мальчика за горло, нависла над ним и сжала руки, надавив всем своим весом.

– Мы «Песню храбрую» споем, когда подступит страх, ведь с песней мы не пропадем, она у нас в сердцах…

Ладони мальчишки захлопали по ее голым рукам, нога задергалась, а она все продолжала и продолжала давить, перекрывая ему воздух.

– О всякой нечисти забудь, ей нас не запугать…

Он ударил рукой по ее лицу, она отдернула голову и снова продолжила сжимать руками его горло.

– Мы «Песню храбрую» споем, заставим их уйти…

Руки ребенка обмякли и перестали сопротивляться. Потом вытянулись вдоль тела.

– «Храбрая песня», «Храбрая песня», ее поем, когда мы вместе…

Я сглотнул слюну.

– Когда это было? На камере есть временная метка? Нужно узнать, когда пропал ребенок.

– И если петь ее всю ночь, тогда уходят страхи прочь.

Она выпустила из рук горло ребенка, села, довольная ухмылка растянула лицо. Сделала пару судорожных вдохов.

Потом из крошечного динамика донесся едва слышный стук и приглушенный крик:

– …ЧТОБЫ ЗАТКНУЛАСЬ, МАТЬ ЕЕ!

Мой голос.

Это же я по стене врезал. Не надо никакой временной метки, это было снято, когда мы находились в доме.

И были в соседней комнате, ждали, когда она оденется.

Каннингем сползла с кровати, схватила мальчишку за ноги и вытащила из кадра.

Потом какие-то шорохи и стук, она вернулась на экран, увеличилась в размерах, протянув руку к телефону.

У нее за спиной распахнулась дверь. В комнату вошла офицер Бабз.

– Так, все, хватит. Давай-ка одевайся. Быстро.

Экран потух, потом на нем появились расположенные плиткой кадры видеороликов.

Элис приложила руку ко рту:

– О нет…

Из меня весь воздух вышел, плечи поникли. Мы были совсем рядом…

Ненова положила мобильный телефон на тумбочку.

Я сел на край кровати, уставившись на платяной шкаф. Из кучи обуви торчала бледная детская рука.

– Мы могли его спасти…

Она прошлась рядом с кроватью, вернулась обратно:

– Нужно, чтобы наши показания совпадали, ты согласен? Мы ведь не могли знать. Дом мы не обыскивали – у нас не было времени.

Я должен был приказать Бабз остаться с ней. Сделать так, чтобы она не осталась без надзора. Ведь это я за все отвечал.

Что Каннингем сказала в тот раз, когда сидела на диване в платье для беременных, сжимая и разжимая кулаки и извергая из себя ненависть и пренебрежение?

«Это ты во всем виноват. Вот что я им скажу. Ты. Во всем. Виноват».

Я натянул пару перчаток из комплекта, встал на колени перед платяным шкафом. Брал туфли и ботинки, один за другим, и аккуратно ставил на ковер, пока не увидел детское лицо.

Волосы светлые. Большие уши лопухами. Веснушки ярко выделялись на лице, словно капли чернил на молочно-белой коже. Лицо вроде бы знакомое, но не мог понять откуда… Закрыл глаза. На кого же он похож?

– О, черт…

Ненова подошла ближе:

– Мы в полном дерьме.

Меня ввели в заблуждение светлые волосы. В тот раз, когда мы были здесь, в ванной комнате воняло аммиаком, а рядом с ванной стояла пустая коробка от краски для волос. Она покрасила ему волосы.

Со второго раза смог выдавить слова изо рта:

– Звони дежурному. Скажи, что мы нашли Чарли Пирса.

– …с глубочайшим прискорбием я вынужден сообщить, что сегодня офицерами полиции в доме на Блэквол Хилл было обнаружено тело Чарли Пирса. Мы информировали об этом его родителей и просим всех в это ужасное время соблюдать их право на неприкосновенность частной жизни.

Дождь хлестал по ветровому стеклу, стучал по крыше «сузуки» подобно тысяче молотков.

– Это была детектив-суперинтендант Несс, с пресс-конференции несколько минут тому назад. А сейчас о спорте. Для Патрика Тистла наступили непростые времена…

Я выключил радио.

Ветер бил в машину, раскачивая ее на рессорах.