Стюарт Макбрайд - Колыбельная для жертвы

– Сегодня вечером не могу. У меня… кое-что нужно сделать.

– О-о.

Толкнул коробку поглубже на полку, подняв тучу пыли. Посмотрел на Рону:

– Как насчет завтра?

Наклонила голову. Кисло улыбнулась, как будто прикоснулась губами к чему-то неприятному:

– Да. Может быть, завтра.

Глухой гул заполнял столовую на четвертом этаже. Перед включенной микроволновкой стоял констебль, раскачивался из стороны в сторону, как будто танцевал медленный танец с едой, которую разогревал.

Кроме него и офицера гражданской полиции, больше никого не было. Просто ряды обшарпанных столов и скрипучих стульев. Общий холодильник. Раковина. Чашки-ложки для чая и кофе. Чайники-кофеварки. Торговый автомат – пятьдесят процентов шоколад, пятьдесят процентов чипсы.

Окно раздаточной закрыто. Никакой жареной картошки до ланча.

Бросил в чашку чайный пакетик, включил электрочайник.

Вытащил мобильник и набрал номер Джейкобсона.

Нет ответа. Хантли тоже не ответил. И доктор Константайн.

Обычное дело.

Можно, конечно, попытаться достать Сабира… Но он опять скулить начнет.

Чайник вскипел и выключился.

Конечно, то, что мне нужно больше всего при разговоре Боба-Строителя с миссис Керриган, это небольшая силовая поддержка, в самом темном углу промзоны, с трупом бухгалтера мафии в багажнике краденой машины. Возможно, Бабз будет не против получить немного монет сверху, если выведет из игры Джозефа и Френсиса и при этом не будет задавать лишних вопросов?

Да, было бы неплохо.

Привет, Бабз, ты не могла бы заняться парочкой мерзких ублюдков, пока я выстрелю их боссу в морду пару раз? Что такое? Ты звонишь в полицию?

Так что придется Френсису и Джозефу тоже познакомиться с Бобом-Строителем.

Жаль, что Хитрюги рядом нет…

Чайный пакетик. Кипяток. Немного молока.

Через раскрытую дверь столовой донеслись отдаленные крики. Приглушенные ругательства и не совсем приглушенные крики боли.

Констебль, танцевавший с микроволновкой, отвлекся от своего занятия, оглянулся на коридор и продолжил свой танец. Всем было наплевать.

Я поставил свой чай на стол и вышел из столовой, стукая тростью по потрескавшейся половой плитке. Налево, рядом с лестницей, крики усилились. Человека четыре или пять орали во всю мощь своих легких.

– Айсуууука!

– Да не стой ты там, придурок, дай ему!

– Мать твою, ты ему врезал!

– Аааааах! О господи, как больно!

– Ну ты, громила, ну, давай – оооой…

– Ах ты, скотина…

Пока я спускался вниз, по пути встречались лучшие представители полиции Олдкасла, судорожно вжимавшиеся в стены. Полицейские и детективы из криминального отдела безуспешно пытались слиться с серой военно-морской краской. Полицейский из системы общественной поддержки сидел, вытянув ногу, на полу, прижимал к носу окровавленный носовой платок.

Остальные пялились на дверь в комнату.

Оттуда донеслась новая порция ругани.

– Помогите! Пожалуйста, ты не можешь просто так… АААГХХ!

Подошел.

– Какого черта здесь происходит? – Распахнул дверь.

Уютные диваны перевернуты, кофейный столик разбит в щепки, громадные вмятины на гипсокартоне стен, из потолка с корнем выдраны плафоны. Деревянные рамки картин разломаны, грязный ковер засыпан осколками стекла. Шторы сползли со сломанной гардины, правда, окна за ними не было. Да и все это место было сплошным надувательством.

Полицейский в форме валялся у дальней стены, верхняя губа, рот и подбородок в красных соплях. Из-за опрокинутого дивана торчала чья-то нога. Два детектива лежали, уткнувшись мордами в ковер.

Посреди останков разбитого кофейного столика стоял Раскольник Макфи. Рукав синего джемпера оторван, воротник белой рубашки выпачкан в крови. Руки сжаты в кулаки. Дышал тяжело.

На него наступали два офицера в форме, с резиновыми дубинками в руках.

Первый получил удар кулаком в лицо, сбивший его с ног. Второй ударил Макфи в грудь, заставив того отойти на пару шагов. Он уже взмахнул дубинкой над головой Раскольника, намереваясь…

Но Макфи был быстрее. Он схватил офицера за руку, вывернул ее, дернул к себе и врезал лбом прямо в нос несчастному засранцу.

Что-то хрустнуло, хлюпнуло, потом хриплый стон, и ноги полицейского подкосились. Раскольник схватил его за лямки защитного жилета и ударил коленом между ног.

И отпустил.

Тот рухнул на пол.

Раскольник поднял голову и взглянул на меня. Щеки и усы в мелких красных пятнышках. Грудь тяжело вздымалась.