Виктор О'Райли - Забавы Палача

— Шерлок Холмс. Неужели вас, бернцев, не учат ничему, кроме языков?

— Учат, например, хорошим манерам, — ответил Медведь, — и позволь мне напомнить одну из заповедей Шерлока Холмса: не строй теорий, пока не соберешь все данные.

— Это было в докомпьютерную эпоху, — возразил Фицдуэйн, — не говоря об экспертных оценках. В любом случае мы не страдаем от отсутствия данных. Мы в них блуждаем. Чего нам недостает, так это доказательств, не говоря уже об уликах.

— А нас в Берне еще учат терпению, — вставил Медведь.

— Ну, к Ирландии это не относится.

— А как с неуловимым Иво, — включился в разговор фон Бек, — есть ли сдвиг в этом направлении?

— Сэр Иво, — сказал Фицдуэйн, — полагает, что он рыцарь в блестящих доспехах. Я его не узнал в первый момент. Я выходил из банка на Беренплац, когда эта чудная фигура в покрывале и мотоциклетном шлеме подкатила ко мне на роликовых коньках и завела беседу. Не успел я сказать что-то дружелюбное, вроде «что еще за черт?», как он исчез. Он проделал такой маневр дважды, пока я пересекал площадь, и наконец сунул мне записку. Я чуть было не пристрелил его.

Фон Бек поежился:

— Я думаю, вам не следует говорить такие вещи. Стрелять в людей — это совсем не по-швейцарски. Кстати, власти в Ленке хотели бы знать, кто будет платить за железную дверь, которую вы прострелили. Выяснилось, что она принадлежала не сыроделу, это собственность Гемайнда [25] [25] Община (нем.). .

Фицдуэйн расхохотался. Фон Бек постарался сохранить серьезный вид, что было непросто в его майке с надписью «Питомник скунсов».

— Подожди, когда увидишь счет, — сказал он, — тебе будет не до смеха. Гемайнд утверждает, что эта дверь имеет большое историческое значение. Кроме того, они собираются дать тебе орден за спасение жизни сержанта, но это уже другой вопрос.

— Ты меня разыгрываешь?

— Ничего подобного, — ответил фон Бек, — мы, швейцарцы, очень серьезно относимся к собственности.

— Иво… — напомнил Медведь.

— Да, конечно, — сказал фон Бек. — Так о чем же говорится в его записке?

— Это типичное послание Иво, — ответил Медведь, — прямо ничего не говорится. Рисунки, стихи и так далее. Тем не менее смысл ясен: он хотел бы встретиться с Фицдуэйном завтра в полдень в кафе «Хай Нун», что на Беренплац. Фицдуэйн должен быть один. Никакой полиции. Иво хочет поговорить о Клаусе Миндере. У него есть информация о его убийце.

— Иво — сумасшедший, — сказал фон Бек, — и он уже убил человека. Стоит ли рисковать? Стоит ли посылать на верную гибель нашего ирландца, тем более что он еще не заплатил за дверь в Ленке. Хотя шефу криминальной полиции это наверняка доставило бы радость.

— Конечно, опасность есть, — согласился Медведь, — но, я думаю, не слишком серьезная. Иво симпатизирует Фицдуэйну, и я не думаю, что он очень буйный. Могу поспорить, что он был спровоцирован на убийство Обезьянки.

— Рискнете? — спросил фон Бек Фицдуэйна. — Мы вас прикроем.

— Только если город заплатит за дверь в Ленке.

На лице фон Бека появилось страдальческое выражение.

Вошел смеющийся Хенсен.

— Прогресс, — объявил он, — мы еще раз все просмотрели. Если наша эвристика верна, то нам удалось уменьшить количество подозреваемых до восьми тысяч.;

— Ненавижу компьютеры, — мрачно изрек фон Бек и вышел из комнаты.

— Что с ним? — спросил Хенсен. — Я же пошутил.

— Проблемы с бюджетом, — ответил Медведь.

Фицдуэйн поставил стакан на стол. Его автомат лежал в кейсе, прикрытый бутылками с пивом. Иво не было видно.

Он посмотрел на часы — без трех минут двенадцать. Он вспомнил слова фон Бека: «Иво — сумасшедший, но он швейцарский сумасшедший». Иво придет точно в назначенное время.

Медведь, сам фон Бек и шесть детективов, включая одного, взятого напрокат в Федеральной полиции, должны были обеспечить прикрытие Фицдуэйну. При первоначальном обсуждении плана Фицдуэйн полагал, что нет необходимости в столь мощной команде, но теперь, глядя на толпу и территорию, которую надо было контролировать, он изменил точку зрения.

Он мысленно перебрал в уме все детали плана. Беренплац представляла собой открытый прямоугольник с рядами кафе по солнечной стороне. Центр площади был закрыт для проезда и заполнен торговыми лотками, и теперь вовсю шла торговля. Здесь продавались цветы, экологически чистые продукты, домашняя выпечка, изделия из кожи и прочее. Примерно в тридцати метрах от Фицдуэйна толпа собралась, чтобы поглазеть на жонглеров и глотателя огня.