Билл Флойд - Смерть стоит за дверью

Мама перечисляла очевидные факты, испытывая удовлетворение от возможности побыть в роли человека, который смеется последним. Действительно, счастье материнства обрушилось на меня неожиданно, и я оказалась совершено к нему не подготовленной. Тем более что в последние годы я не раз громко заявляла мужу и всем окружающим о своем нежелании иметь детей.

— Нет, не сейчас, еще не время, — упорствовала я.

— Ну а хотя бы до сорока лет мы успеем? — интересовался Рэнди, и я, не обращая внимания на саркастический тон мужа, настаивала, что это действительно самый подходящий возраст для рождения ребенка.

До того утра, когда я узнала, что стану матерью, сорокалетие маячило где-то в отдаленном будущем и было понятием довольно абстрактным. Но теперь я понимала, что когда достигну этого почтенного возраста, моему ребенку придет время получать водительские права. А потом начались мучительные приступы тошноты.

Мама с упоением описывала все страдания, которые ей пришлось претерпеть в ожидании моего появления на свет. Она не переставая вещала об отеках на ногах, болях в спине, судорогах и внезапных истериках без причины.

— Знаешь, ведь говорят, у дочери беременность протекает так же, как у ее матери. Как подумаю о мучениях, которые тебе придется переносить все эти девять месяцев… Да, не позавидуешь, — говорила она, изображая тревогу, из-под которой сквозило злорадство.

После смерти папы мама, мягко говоря, стала вести себя более раскованно. Она прямо-таки расцвела и превратилась в местного оракула, сведущего абсолютно во всех вопросах. Она безвозмездно работала в молодежном центре, преподавала в воскресной школе и писала статьи для газеты «Тейперсвилль диспэч», которые печатали на странице писем в редакцию. Честно говоря, я называла это состояние «расцветом», только когда мать не доводила меня до белого каления. Как правило, после очередного разговора по телефону я приходила к выводу, что имею дело с человеком, страдающим навязчивыми идеями. Мама звонила по нескольку раз в неделю и подвергала критике все стороны нашей с Рэнди жизни, которые мне самой казались огромной удачей, непонятно почему и совершенно незаслуженно обрушившейся нам на голову золотым дождем. Наша жизнь могла служить классическим примером осуществления «американской мечты». Все складывалось настолько удачно, что иногда даже становилось не по себе. Во время беременности на меня нахлынули воспоминания обо всех обидах и душевных ранах, которые мама регулярно наносила мне с самого детства и по сей день. Я объясняла свое состояние гормональным сдвигом и мысленно пыталась ее оправдать, но внутренний голос не уставал нашептывать: «Она всегда к тебе придиралась, потому что знала: тебя папа любит гораздо сильнее, чем ее».

Я носила под сердцем ребенка, а у матери наступил климакс. И все же период, в который мы вступали, обещал стать замечательным.

— После рождения ребенка мне придется провести у вас несколько месяцев, — тараторила мама, и я представила, как она слоняется по дому, в котором я выросла, с телефоном, зажатым между подбородком и плечом, одной рукой поливая цветы, а другой набирая на компьютере очередную статью. На заднем плане слышались подозрительно знакомые звуки, напоминающие стук клавиш. — Рэнди придется потерпеть мое присутствие, но будь уверена, не пройдет и пары дней, как он сам станет меня благодарить.

— Конечно, станет, — вяло согласилась я.

Рэнди вел себя с мамой подчеркнуто вежливо, но в ее отсутствие не скрывал своей неприязни. Муж объяснял скептицизм и насмешки в ее адрес тем, что мама всегда стремится выставить меня в самом невыгодном свете и после пятиминутного общения с ней всем становится известно о моих недостатках, как реальных, так и созданных богатым маминым воображением. А правда заключалась в том, что эти два человека были полными противоположностями. Мама вечно суетилась и не могла ни на чем сосредоточиться. Она доводила Рэнди до бешенства, когда ему случалось провести в ее компании несколько часов. Муж был похож на луч лазера, сконцентрированный в одной точке, а мама постоянно отвлекала его внимание. Поначалу я пыталась выступать в роли третейского судьи, но быстро сообразила, что эти двое во мне не нуждаются, и заняла позицию наблюдателя, с интересом следя за развитием их отношений.

Поднявшись с табурета, я стала вышагивать по новому паркетному полу, а мама все не унималась и продолжала что-то лопотать мне в ухо. Рэнди прикрепил к двери кладовой стеллаж для баночек со специями. Открыв дверцу, я в очередной раз восхитилась великолепной полировкой, а потом принялась расставлять баночки с корицей, петрушкой и эстрагоном так, чтобы все этикетки были повернуты в одну сторону. Никогда в жизни я не пользовалась этими приправами, так как наш ужин обычно состоял из полуфабрикатов, что меня вполне устраивало. Поймав себя на мысли, что мои манипуляции напоминают действия больного навязчивым неврозом, я демонстративно повернула баночку с паприкой этикеткой назад.