Брэд Паркс - Ближе, чем ты думаешь

Там все было так же, как и двумя днями ранее, когда я в спешке пыталась хоть как-то привести все в порядок. В потолке по-прежнему зияла дыра. И мне еще предстояло поставить на место крышку кондиционера.

Я взяла мистера Снуггса с пеленального столика, просто чтобы что-то держать в руках. Затем подошла туда, где должен был сейчас находиться Алекс, и уставилась на натянутую, словно барабан, простыню — делалось такое для того, чтобы ребенок не смог задохнуться, случайно ухватив торчащий конец ртом. На пеленке белели частички детской присыпки. Я раньше не замечала их, а Бен, видимо, из либеральных соображений, не тыкал меня в них носом. Маленькое одеяло было разложено и готово укутать в себя ребенка, но ребенка не было.

В этот самый момент я должна была наклониться, подхватить Алекса, расстегнуть его, чтобы он мог двигать своими ручонками, а потом посадить на его специальный стульчик.

По утрам он был таким мягким, теплым, уютным. И как же мне было холодно, когда его не было рядом.

В моей памяти всплыли строчки знаменитого рассказа из шести слов, обычно приписываемого Хемингуэю: «Продается детская обувь. Никогда не надевалась». Мне же это представлялось так: «Утро. Грудь болит, а кроватка пуста».

Я воспользовалась ручным молокоотсосом, присев на ковер, устилавший середину комнаты. После кормления я часто шлепала Алекса по животику, чтобы он срыгнул. А еще тут был коврик с вделанным в него пластиковым зеркалом. Он любил смотреть на себя и пускать слюни, изо всех сил пытаясь поднять головку, которая, казалось, составляла чуть не половину всего тела. А я его подбадривала.

И что же мне делать? Появление на свет Алекса не только позволило мне обрести цель в жизни, но наполнило смыслом каждую секунду прожитых мной дней и ночей. Если я не работала и не спала, то обязательно была с ним. Черт, как я проводила время до того, как появился Алекс?

Я тупо уставилась на стену, словно там был написан ответ. Но ответа не было.

Пока я сидела, отрешенно погрузившись в раздумья, в дверях возник Бен. Первое, что я увидела, были его темные, худые ноги, торчащие из его боксерских трусов. Потом я подняла взгляд к его лицу, которое за стеклами очков выглядело опухшим.

— Доброе утро, — сказал он.

— Привет, — ответила я.

— Что делаешь?

— Понятия не имею, — честно ответила я. Собственный голос даже для меня звучал глухо.

— Составить тебе компанию?

— Конечно, — сказала я.

Он вошел в комнату и сел рядом со мной, близко, но не прикасаясь.

— Ты сильно замерзла, когда я вернулся вчера вечером, — сказал он.

— Да, я просто отключилась.

На это он ничего не ответил.

— Я вчера пару раз пытался тебе звонить.

— Я до сих пор не знаю, где мой телефон.

— Нужно просто купить тебе новый, — сказал он. — Уж на это ты имеешь полное право, причем на современную модель. Нельзя же в наше время ходить без мобильника. Сейчас есть возможность получить новую трубку бесплатно, если подписаться на новый контракт. Я загляну сегодня в салон связи и посмотрю, что можно сделать.

Секунду я смотрела на него, вытянув шею. На фоне всего происходящего мне казалось абсолютно нелепым то, что мой замечательный, проницательный, чуткий муж говорит со мной о планах по покупке нового мобильника.

— Да ради бога, — наконец сказала я и вновь уставилась взглядом в стену.

Затем, не глядя на него, я спросила о том, что меня действительно интересовало.

— Где ты был вчера?

Этот вопрос прозвучал словно обвинение.

— Слушай, мне очень жаль. Я не смог найти никого, кто подменил бы меня. Ты же знаешь, на кого становится похож Кремер, если кто-то решает вдруг что-то отменить. Тедди убедил меня, что справится. Он сказал, что, вероятно, будет просто назначена дата судебного заседания и тебя сразу отпустят. Говорил, мол, ничего страшного тут нет. Я… я имею в виду, что в этих вещах он разбирается лучше меня.

А я-то надеялась, что мой муж все время находился рядом.

— Как все прошло? — спросил он.

— Оказывается, нападение на офицера — серьезное преступление, наказуемое лишением свободы на срок до пяти лет.

— Боже мой! Ты ведь даже не собиралась трогать его!

— Не думаю, что мои действия сочтут за самооборону.

— И что… что ты собираешься предпринять?

Наверное, хорошее знание английского языка сделало меня слишком чувствительной к употреблению местоимений: меня крайне раздражало то, как он постоянно использует единственное число второго лица. В моей голове возникла отвратительная мысль: если бы я была матерью его биологического ребенка, стал бы он употреблять множественное число первого лица? И был ли он вообще вчера в суде?