Брэд Паркс - Ближе, чем ты думаешь

По ее словам, ничего из этого она не сообщила властям. К тому времени, как она закончила говорить, они отошли от ее дома уже на полмили.

— Похоже, все расследование крутилось вокруг того человека, который отвез вас домой, — сказала Эми. — Интересно, они пытались обращать внимание на кого-нибудь еще?

— Я рассказываю вам то, что мне известно. С самого начала насели исключительно на него. Мне приводили кучу статистики насчет того, что большинство преступлений на сексуальной почве совершаются знакомыми жертв. И надо же такому случиться: стоило паре моих подружек шепнуть мне, что он имеет на меня виды, все враз закончилось.

— Но вы предполагали, что это мог быть он?

— Я даже не знаю, что и думать. Но нет… на самом деле нет. Я знала, что он интересовался мной. Причем делал это, не особо шифруясь. Но он не был назойлив, как большинство парней, понимаете? Когда я узнала, что он добровольно сдал ДНК на анализ, то поняла: это не он.

Они уже дошли до того участка холма, с которого открывался вид на горы Голубого хребта, окружавшего долину подобно величественной фиолетовой чаше. Хаспер, теперь говорившая почти без передышки, замедлила шаг, чтобы полюбоваться этой картиной.

Эми подумала: «Самое время устроить небольшой перерыв». Было что-то в местах, подобных тому, где они были сейчас, что поднимало настроение. Она не знала, есть ли этому научное объяснение «А может быть, — подумала она, — наука здесь и вовсе ни при чем».

Через некоторое время Хаспер повернулась к Эми.

— Все это время меня мучил вопрос: были ли еще такие, как я? Я насчет того, как обошелся со мной тот парень… Меня это в каком-то смысле поразило. Похоже, для него подобное было не впервой. А потом я много читала о таких вещах в сети. Я знаю, что сексуальные маньяки не ограничиваются одним нападением. А что, если… Можно узнать, кем были другие жертвы?

— Во многом они были похожи на вас. Они были молоды и либо жили одни, либо оставались в одиночестве во время нападения. Если вы пообещаете молчать, я могу сообщить вам кое-какие имена. Мне хотелось бы выяснить, преследовал ли тот парень женщин, которых знал, или же выбирал случайные жертвы. Если окажется, что среди них есть ваши знакомые, это поможет мне дополнить характеристики злоумышленника.

Несмотря на заранее приданную своему лицу бесстрастную прокурорскую маску, Эми ужасно волновалась. Наконец в расследовании наступил период, когда она действительно могла предпринять что-то серьезное: например, по душам поговорить с пострадавшей, не чувствуя связывающего ее по рукам и ногам политического расчета Аарона Дэнсби. Видимо, ей давным-давно было пора начать действовать, не оглядываясь на него.

— А, типа, не заходили ли мы в магазин, где он работал, так?

— Вроде того. Хотя, если принять во внимание территорию, на которой он действовал, вряд ли стоит считать, что именно он и насильничал все это время поблизости. Вы стали одной из ранних его жертв. Возможно, шестой, хотя я пока не уверена, с кого начинать этот список.

— А когда он впервые…?

— Вероятно, в тысяча девятьсот девяносто седьмом. Сложно сказать, так как тогда анализ ДНК был редкостью. В течение девяти месяцев с две тысячи второго по две тысячи третий год было три случая. В одном из них результаты анализа совпали. Потом — в две тысячи пятом году. И после этого все происходило, можно сказать, в случайном порядке. Вплоть до последних семи-восьми лет такие инциденты происходили достаточно редко. Я часто думала, что, возможно, этот парень — дальнобойщик, часто проезжавший по этим краям, а может быть, торговец, у которого здесь были свои дела. Потом он, скорее всего, решил окончательно перебраться в Огасту. Как-то так.

Лицо Хаспер внезапно обмякло.

— В чем дело? — спросила Эми.

— Дальнобойщик, — произнесла Хаспер внезапно осипшим голосом.

— Да, возможно. А что?

Хаспер долго молчала. Она перевела взгляд на вздымавшиеся вдалеке горы и, казалось, внутри нее шла борьба. Эми не собиралась торопить ее.

— Я никогда ничего об этом не говорила, — наконец сказала Хаспер. — Следователи были настолько уверены в том, что их подозрения правильны, а я… Я лишь интуитивно чувствовала что-то. Даже слово «догадка» для этого чувства было бы слишком громким. Но… я действительно что-то почувствовала.

— Дело в том, что я видела, через какой ад пришлось пройти моему другу. Я имею в виду, что мы четыре месяца ожидали результатов анализа ДНК, и все это время к нему относились не иначе как к террористу. Руководство школы вынудило его оформить отпуск. Он потерял всех друзей. По сей день есть люди, которые смотрят на него так, словно он действительно это сделал, даже после того, как экспертиза доказала обратное. А я ничего не могла предпринять… И мне очень не хотелось ломать чужую жизнь ложным обвинением.