Арно Штробель - Оффлайн

— Иголки с нитками, — сообщила Сандра и показала небольшой коричневый футляр.

Давид повалился в кресло и тяжело вздохнул, как если б им пришлось преодолеть тяжелое испытание.

— С бинтами, правда, повезло меньше. В номере Томаса их не оказалось. Должно быть, кто-то уже забрал.

— Маттиас, — предположил Нико и взглянул на Флориана. — Ты видел у них бинты?

— Нет, иначе сказал бы, когда Сандра предложила захватить их из номера Томаса.

— Это вполне мог быть и Тимо, — заметила Йенни. — А может, Эллен.

— Так или иначе, бинтов там нет. — Сандра снова показала футляр. — Ну и?.. Кто будет шить?

— Я думала, ты? — удивилась Йенни.

— Я готова, если Флориан не возражает. Просто подумала, может, у кого-то побольше опыта в подобных делах…

— Опыта в подобных делах… — повторил Флориан, убрал пропитанные кровью салфетки со лба и взглянул на Сандру. — Надо приступать. Это были последние салфетки. Кто-нибудь передаст мне бутылку водки? Я бы сделал пару глотков, пока мы не начали.

— Хочешь выпить из бутылки? — спросила Йенни. — Ты уверен? Я бы не стала этого делать.

— А я стану. Нет в ней отравы, иначе в живых никого уже не было бы. Ну так что?

Они неуверенно переглянулись; никто не сдвинулся с места. В конце концов, Хорст подошел к столу, взял полную бутылку и передал Флориану.

— Вот. Еще не открыта.

— Благодарю.

Флориан принял бутылку из его рук, отвинтил крышку и приложился к горлышку. Йенни наблюдала за ним со смешанным чувством любопытства и ужаса. Когда он отнял бутылку от губ, содержимого убавилось по меньшей мере на три пальца.

Все смотрели на него так, словно ждали, что он вот-вот повалится вперед в судорогах, но ничего такого не произошло.

— Что? — спросил Флориан. — Все еще думаете, что в ней отрава? Должен вас разочаровать.

С этими словами он снова приложился к бутылке.

— Странно, откуда столько уверенности, — шепнул Давид на ухо Йенни.

Но отреагировать она не успела. Флориан поставил на пол бутылку, выпитую почти наполовину, и взглянул на Сандру.

— Давай.

Она вынуждена признать, что это бессмысленно. Окружающие не поймут ее сигналов. Они не догадаются, что есть простой способ контактировать, хотя пользуются этим практически каждый день.

Наконец-то ты поняла , — шепчет новый голос. — Кроме того, не исключено, что это монстр то и дело прикладывает руку тебе ко лбу. Этот мерзавец. Подумай хорошенько. Сначала Томас, потом ты. Смогла ты оказать ему хоть какое-то сопротивление? Нет. Или хотя бы знаешь, как это произошло? Нет.

Эта странная дверь…

Думаешь, остальные умнее тебя? И снова нет. Какой из этого следует вывод? Вполне вероятно, что некоторые лежат вокруг такими же кусками мяса, как ты, а остальные мертвы, как Томас.

Если так — значит, их всех изувечили или убили за этой дверью?

Не так , — произносит прежний голос. — Монстр, скорее всего, один, и невозможно, чтобы он справился со всеми. Ты должна продолжать попытки. Должна сообщить им, кто сотворил это с тобой, и предостеречь. И не допустить, чтобы тебе причинили еще больше страданий. А если еще и вспомнишь, что не так с этой проклятой дверью, разглядишь детали, то, возможно, сможешь даже сообщить им, где следует искать.

Анна ощущает слабый прилив жизненных сил, но в тот же миг снова слышит насмешливый шепот.

Еще больше страданий? Что, черт возьми, этот сумасшедший может еще сделать? Сломать тебе ноги? Ха-ха. И что? Ты и не узнаешь об этом, потому что не увидишь и не почувствуешь. Отрубить руки? Пальцы? И что дальше? Кому есть до этого дело? Уж точно не тебе. Ха-ха. Вот и скажи, какие еще страдания тебе можно причинить?

Анна слушает, и какая-то часть ее разума сознает, что этот голос порожден безумием, которое снова тянет к ней свои алчные когти. Оно кружит совсем рядом, как прежде, в любой момент готовое к решающему прыжку, чтобы прикончить остатки рассудка. И все-таки…

Безумие, и что? Подумай еще раз, что значит для тебя безумие. Подумай как следует. Безумие означает не испытывать больше страха, не ломать себе голову, и плевать, что происходит вокруг тебя, кто и что делает. Ты все равно не сможешь общаться с ними, потому что им тебя не понять. Нет, Анна, в безумии для тебя нет ничего плохого. Безумие позволит вырваться из мрака и тишины. Безумие означает счастье. Подумай над этим, Анна.

Анна раздумывает над этим, и прежний голос пытается достучаться до нее, но искушение слишком велико. И она понимает, что он прав, этот сладостный, шелестящий новый голос. Окружающие никогда ее не поймут.