Лесли Горвиц - Формула смерти

Магнус пригласил Гейл ассистировать ему. Почему? Может быть, потому, что она вместе с ним осматривала последнюю жертву Мясника, а возможно, у него на нее были какие-то виды? Как бы то ни было, на его просьбу присутствовать при вскрытии она откликнулась очень неохотно. Снова и снова присматривалась к Магнусу. У преступников и заговорщиков не написано на лбу, кто они такие. И все же она пыталась найти в нем хотя бы внешние признаки вины: нервную суетливость, бегающий взгляд, неуверенную походку…

Доктор Магнус, напротив, был уверен и вел себя как всегда, сосредоточив внимание на лежащем перед ним трупе. Облаченные в резиновые перчатки руки держали скальпели, и было видно, что доктору не терпится пустить их в ход. В его меланхоличных глазах Гейл видела только страшное знание мира, — но ни вины, ни жестокости настоящих преступников. Она даже затаила на Майкла обиду за то, что тот оговорил такого человека.

Когда она вошла в комнату для вскрытий, Магнус приветствовал ее слабой улыбкой. На этот раз, решила Гейл, не будет никакого висельного юмора, каким грешат все патологоанатомы — случай очень сложный и серьезный. В прохладном, хорошо вентилируемом помещении для вскрытий она ощутила атмосферу некоторой торжественности. Новость о страшной находке в Риверсайдском парке уже стала достоянием общественности; о ней сообщили по телевидению в бюллетене новостей. В вестибюле Гейл видела собравшихся там репортеров и фотографов: как всегда в таких случаях, они находились в крайней степени возбуждения и горели единственным желанием — поскорее узнать результаты вскрытия.

Когда Холмс убрал простыню, прикрывавшую останки, под нею оказались только голова и туловище. Голова была ужасно изуродована, но туловище, за исключением нескольких ссадин и синяков, осталось неповрежденным. В местах ампутации рук и ног кожа была слегка подпалена, и это говорило о том, что раны прижигались. Только то место, где находился пенис, осталось открытой раной.

— Прекрасно, — сказал Холмс, не изменившись в лице. Выражение его лица всегда оставалось бесстрастным, за исключением тех случаев, когда его взгляд падал на Гейл — бесстыдно похотливый, будто она представляла собой еще одно тело для осмотра и вскрытия, только по чистой случайности сохранявшее жизнь.

— Смерть, по всей видимости, наступила примерно двенадцать-четырнадцать часов назад, — сказал Магнус.

— Что вы видите здесь, на коже? — спросил он Гейл, оторвав взгляд от трупа.

— Гусиную кожу.

— Почему здесь появилась гусиная кожа?

— Вода… может быть, грязь…

— Итак, предполагаем, тело некоторое время находилось в воде. Как долго?

— Я бы сказала, всего несколько часов. В противном случае кожа была бы более сморщенной.

Магнус кивнул. Сообразительная ученица!

— О чем вам говорят синяки и ссадины под веревкой, которой связан труп?

— Покойный оставался живым, когда его связали. Если бы не было кровообращения, не осталось бы и синяков.

— Отлично, — Магнус потер руки в резиновых перчатках и улыбнулся Гейл. — А теперь приступим.

Работая руками, доктор Магнус не переставал изводить Гейл вопросами: иногда ласково, а то и требовательно; когда она оказывалась в тупике, — насмешливо, упорно стараясь втянуть ее в дело, которым занимался сам, прививая ей вкус к работе с мертвецами. Однако зачем он это делал, Гейл совершенно не понимала, и только постепенно проникалась ощущением — присутствуя на вскрытиях доктора Магнуса, становится его сообщником.

В течение следующего часа восстановилась картина убийства. Обнаружив следы ногтей на шее, они решили, что убийца в первую очередь хотел задушить жертву, но четких следов удушья не обнаружили. По-видимому, он решил прибегнуть к другим средствам умерщвления. Причиной смерти явилась, скорее всего, травма головы, нанесенная тяжелым предметом — вся левая сторона лица была разбита и провалилась внутрь черепа, образовав кратер, из которого на них смотрел уцелевший глаз.

— Это был прямой удар. Рана имеет рваные края, лицевая кость измельчена и провалилась. Осколки попали внутрь черепа и повредили мозг.

Лицо Магнуса покрылось потом: вскрывал череп, работая дрелью, пилой и стамеской, наконец, потеряв терпение, — собственными пальцами. Когда крышка черепа отошла, и в образовавшемся отверстии зарозовел мозг, Гейл сказала, что ей очень жаль, но вынуждена их покинуть.

Нет, ее не тянуло на рвоту, — к таким вещам она давно привыкла. Но если она хочет когда-нибудь просмотреть дела, о которых просил ее Майкл, лучшей возможности в ближайшее время вряд ли можно ожидать. Магнус, бросив на нее укоризненный взгляд, решил, что у Гейл сдали нервы.