Лесли Горвиц - Формула смерти

Она рассмеялась. Какой у нее необычный смех!

— Послушайте, я бы с удовольствием вам помогла, но не могу. Я написала все, что имела сказать, в своем заключении.

— Ваше заключение никто не может найти.

Она пожала плечами:

— Такое случается не так уж редко.

— Сделайте одолжение. Скажите, что вы написали в заключении. Иначе буду торчать здесь до тех пор, пока не услышу этого, и изведу вас своими просьбами. Иногда я бываю очень настырным сукиным сыном. Могу поклясться.

— Верю. Не сомневайтесь.

Итак, кое-чего Майкл добился. Она была готова сдаться, лишь бы отделаться от него.

— Хорошо, — произнесла она устало. — Но вам придется сопровождать меня при осмотре пациентов или ждать, пока закончу.

— А это когда?

— Завтра, в семь утра.

— Позвольте сопровождать вас при осмотре больных.

— Почему нет? Я дам вам белый халат. Если кто спросит, вы — мой ассистент.

— Ваше начальство не будет возражать?

Она удивленно посмотрела на Майкла:

— Где вы видите начальство?

Ее следующий пациент, обложенный льдом, выглядел так, будто только что вернулся из путешествия за миллионы световых лет. Айвз потрогала ладонью его лоб и стала трясти, пока он не проснулся.

— Мистер Альфано, как вы себя чувствуете? Вам лучше?

Альфано еле слышно пробормотал ответ, из которого Майкл не разобрал ни слова. Гейл сделала пометку в медицинской карточке.

— Что с ним случилось?

— Сегодня утром принял изрядную дозу героина, а потом уснул на радиаторе машины. Когда поступил сюда, у него была температура 107 градусов по Фаренгейту [6] 41,6 градуса по Цельсию. , поэтому мы обложили его льдом. — Айвз хотела сказать Альфано еще несколько слов, но тот уже заснул.

Она взглянула на бесконечный список больных, подлежавших осмотру.

— Теперь послушаем, на что жалуется Луиза Марчадо, — по пути в другую палату Гейл произнесла: — Говорите.

Майкл понимал, что следует формулировать вопросы осторожно, чтобы в них ни в коем случае не проскользнули злоба или обвинение. Если дело замяли или кто-то из полиции допустил грубую ошибку при расследовании, это могло касаться и ее. Об этом нужно помнить.

— Официальное заключение о вскрытии гласит: мой брат покончил жизнь самоубийством. А как считаете вы?

— Это широкий вопрос, не так ли? Кажущееся может быть совершенно отличным от реальности. Я уверена, что вы понимаете.

— Вы не ответили на мой вопрос.

Айвз чуть заметно улыбнулась. Они стояли перед дверью в другую палату.

— Все несколько сложнее, чем вы себе представляете.

— Да или нет? Никто не станет использовать то, что вы скажете, против вас.

Она испытывающе посмотрела на Майкла:

— Вот как вы ставите вопрос. Знаете, я раскаиваюсь, что согласилась на этот разговор.

— Я действую вам на нервы?

Не ответив, она вошла в комнату для осмотров, где на краю кровати сидела бледная девушка лет двадцати.

— Луиза?

Девушка испуганно вздрогнула и подняла голову. Она принадлежала к тем, кто на себе испытал жестокость этого мира, свыкся с его несправедливостью и глупостью. И он сломил ее, сделав настолько хрупкой, что, казалось, небольшой порыв ветра мог унести ее прочь. Гейл взглянула в ее медицинскую карточку:

— Тебе девятнадцать?

Девушка кивнула. Майклу бросились в глаза неестественно светлые волосы и ярко-красные ногти. Половина ее лица, когда она повернулась левой стороной к свету, представляла собой сплошной кровоточащий синяк. Часть волос намокла от крови. Гейл быстро установила причину кровотечения. Кровь сочилась из маленькой ранки на голове.

— Он ударил меня в голову пилкой для ногтей, — в ее глазах были стыд и боль, причина которой скрывалась совсем не в страшных синяках и кровоподтеках.

— Кто тебя ударил, Луиза? — спокойно и твердо спросила Гейл.

— Мой муж.

Гейл кивнула. Она не впервой слышала такое.

— Но он никогда не делал этого раньше, — запротестовала вдруг Луиза. — Правда. Клянусь. Просто был пьян.

Она удерживала слезы. Ей хотелось, чтобы эта женщина-доктор поняла, что побои мужа — временное наваждение, страшная ошибка.

— Как ты получила это? — Гейл указала на огромный синяк на левой стороне лица. — Как он это сделал?

Девушка помолчала и, наконец, выдавила из себя:

— Он ударил меня головой о мостовую.

— Где твой муж сейчас?

Пожатие плечами означало — не знаю.

— В твоей карточке говорится, что уже десять недель, как ты беременна.