Рэймонд Чандлер - Золотые рыбки

Я слегка наклонился вперед.

– Понемногу доходит, да? – сказала Кейти. – Ну, слушай дальше.

Шелушитель Мардо нанимает в моем доме комнату, а на уме у него одно – кокаин. К тому же он разговаривает во сне.

Я разочарованно сказал:

– О боже, а я уже прикидывал, как буду транжирить свою долю.

– Ну, ладно, – сказала она с оттенком безнадежности. – Я знаю, ты, наверное, думаешь, что я свихнулась. За прошедшие годы над этим делом размышляла уйма светлых голов – и из почтового управления, и из частных агентств, да и многие другие. А потом появляется какой-то кокаинист. Он довольно симпатичный коротышка, и я, как бы там ни было, верю ему. Он знает, где Сайп.

– Он во сне обо всем этом рассказал? – поинтересовался я.

– Конечно, нет. Но ты же меня знаешь. У полицейской старушки есть уши.

Может, я чрезмерно любопытна, но я догадалась, что он свое отсидел. И меня волновало, что он так много нюхает этой гадости. Теперь он единственный мой жилец, и я просто прислушиваюсь к его разговорам с самим собой, когда прохожу мимо его двери. Так я узнала достаточно, чтоб нажать на коротышку, он раскололся и рассказал мне обо всем. Ему нужна помощь, чтоб провернуть это дело.

Я снова подался вперед и спросил:

– Где Сайп?

Кейти улыбнулась и покачала головой, – Это – одна из тех вещей, о которых он ничего не говорит. Об этом, а также о нынешнем имени Сайпа. Он где-то на севере, в Олимпии или вблизи нее, в округе Вашингтон. Шелушитель видел его там, расспрашивал о нем, но утверждает, что Сайп его не видел.

– А что делает Шелушитель в наших краях?

– В Ливенворт он загремел отсюда. Ты же знаешь, преступник всегда возвращается туда, где поскользнулся. Но теперь у него нет тут ни одного товарища.

Я закурил вторую сигарету и еще раз приложился к бутылке.

– Ты сказала, Сайп вышел на волю четыре года тому назад. А Шелушитель отсидел двадцать семь месяцев. Что он делал все это время?

Кейти участливо посмотрела на меня своими голубыми фарфоровыми глазами.

– Думаешь, существует только одна тюрьма, в которой он мог сидеть?

– О'кей, – сказал я. – Но захочет ли он разговаривать со мной? Мне кажется, ему нужна помощь для общения со страховым агентством при условии, конечно, что этот жемчуг действительно существует и что Сайп сам положит его в руку Шелушителя и т. д. Я не ошибаюсь?

Кейти вздохнула.

– Да, он поговорит с тобой. У него уже терпение лопнуло. Но он чего-то боится. Можешь ты пойти сейчас же, не дожидаясь вечера, пока он не нанюхался этой дряни?

– Ну, конечно... Если ты этого хочешь. Она достала из сумочки плоский ключ и записала в моем блокноте адрес. Потом неторопливо поднялась.

– Дом имеет два крыла. Я живу отдельно. Между этими крыльями есть дверь, она запирается с моей стороны. Это на тот случай, если он не откроет.

– Хорошо, – сказал я. Потом выпустил в потолок струйку дыма и взглянул на Кейти.

Она направилась было к двери, но остановилась, вернулась назад и, не поднимая глаз, сказала:

– На большую долю в этом деле я не претендую. Может, мне вообще ничего не перепадет. Но, если бы получить тысячу-две, пока выйдет из тюрьмы Джонни, то...

– То ты бы смогла тогда направить его на путь истины, – перебил я ее.Все это мечты, Кейти. Но как бы там ни было, а свою третью часть ты получишь.

Она перевела дух и уставилась на меня, сдерживая слезу. Потом подошла к двери, остановилась и снова возвратилась назад.

– Это еще не все, – добавила она. – Этот Сайп... Он отсидел пятнадцать лет. Свое заплатил. Заплатил сполна. Тебе не кажется, что мы задумали недоброе дело?

Я покачал головой.

– Он их украл, разве не так? И убил человека. Чем он зарабатывает себе на жизнь?

– У его жены есть деньги, – ответила Кейти. – Ну, а он... Просто забавляется с золотыми рыбками.

– С золотыми рыбками? – удивился я. – Ну и черт с ним!

Кейти ушла.

В последний раз я был около Серого озера, когда помогал Берни Оулсу из команды окружного прокурора подстрелить вооруженного типа по прозвищу Громила Эндрюс. Но это было выше, на холмах, дальше от озера. Дом Кейти стоял будто на второй террасе – на повороте дороги, огибающей подножье холма. Дом одиноко виднелся вверху, стена фасада в нескольких местах треснула, а позади дома тянулись пустыри.

Дом имел два крыла, в каждом был вход, к которому вели лестницы. На одной двери висела табличка, прикрепленная к решетке, за которой скрывался глазок. На табличке стояло: «Тел. 1432».