Рэймонд Чандлер: Сестричка

Она поставила сумочку на стол и, как и в первый свой приход, провела по нему кончиком пальца.

– Не помню, вернул ли я вам двадцать долларов, – сказал я. – Мы столько раз передавали их из рук в руки, что я сбился со счета.

– Да, вернули, – кивнула она. – Спасибо.

– Вы уверены?

– Я никогда не ошибаюсь в денежных делах. Как вы себя чувствуете? Вас не били?

– Полицейские? Нет. И никогда еще им не было так трудно не сделать этого.

На лице Орфамэй отразилось простодушное удивление. Потом глаза ее вспыхнули.

– Вы, должно быть, ужасно смелый, – сказала она.

– Просто повезло, – ответил я, взял карандаш и пальцем потрогал его кончик. Заточен остро – если, конечно, кому-то нужно что-то писать. Мне было не нужно. Протянув руку, я просунул карандаш в ремешок квадратной сумочки и подтянул ее к себе.

– Не трогайте, – торопливо проговорила Орфамэй и потянулась в мою сторону.

Я усмехнулся и отодвинул сумочку еще дальше, чтобы она не могла да нее дотянуться.

– Ладно. Но эта сумочка такая миловидная. Совсем, как вы.

Орфамэй откинулась назад. В глазах у нее было смутное беспокойство, но она улыбалась.

– По-вашему, я миловидна... Филип? Я очень заурядна.

– Вот уж не сказал бы.

– Не сказали бы?

– Ни в коем случае, вы одна из самых необыкновенных девушек, каких я только встречал.

Держа сумочку за ремешок, я покачал ее и поставил на угол стола. Глаза Орфамэй устремились туда же, но она облизнула губы и продолжала улыбаться мне.

– Держу пари, вы знали очень многих девушек, – сказала она. – Почему...

– она потупилась и вновь провела кончиком пальца по столу, – почему вы так и не женились?

Я подумал о всех вариантах ответа на этот вопрос. Вспомнил всех женщин, которые нравились мне настолько, что я бы мог пожелать на них жениться.

Нет, не всех. Но некоторых.

– Очевидно, я знаю ответ, – выговорил я. – Но прозвучит он банально.

Те, на ком я, может, и хотел бы жениться, не нашли во мне того, что им нужно. На других женщинах жениться незачем. Их просто соблазняешь – если они сами не склоняют тебя к этому.

Орфамэй покраснела до корней своих мышиного цвета волос.

– Вы отвратительны, когда говорите так.

– Это относится и к некоторым жеманницам, – прибавил я. – Не ваши слова. Мои. Заполучить вас было б не очень трудно.

– Не говорите так, прошу вас!

– Разве я не прав?

Орфамэй опустила взгляд на стол.

– Скажите мне, пожалуйста, – неторопливо произнесла она, – что случилось с Оррином? Я в полном недоумении.

– Я говорил вам, что, возможно, он сбился с пути, – сказал я. – Когда вы пришли впервые. Помните?

Она неторопливо кивнула, все еще заливаясь краской.

– Ненормальная жизнь в семье, – продолжал я. – Очень замкнутый парень с очень преувеличенным мнением о собственной значимости. Это было видно по фотографии, которую вы мне дали. Не собираюсь разыгрывать из себя психолога, но я понял, что если он начнет терять голову, то потеряет ее полностью. К тому же ужасная жадность к деньгам, царящая в вашей семье – исключая одного ее члена...

Тут Орфамэй заулыбалась. Если она сочла, что я говорю о ней, мне это было на руку.

– У меня есть к вам один вопрос, – сказал я. – Ваша мать – не первая жена у отца?

Орфамэй кивнула.

– Теперь понятно. У Лейлы другая мать. Я так и думал. Скажите мне еще кое-что. Как-никак я проделал для вас большую работу, но не получил ни цента.

– Получили, – резко перебила она. – И немало. От Лейлы. Не ждите, что я буду называть ее Мэвис Уэлд. Ни за что.

– Вы не знали, что мне заплатят.

– Ну... – Орфамэй приумолкла и вновь обратила взгляд на сумочку, – вам все же заплатили.

– Ладно, оставим. Почему вы не сказали мне, кто она?

– Мне было стыдно. И мать тоже стыдится.

– Оррин не стыдился. Он был рад этому.

– Оррин? – Наступило недолгое приличное молчание, Орфамэй тем временем глядела на свою сумочку. Мне стало любопытно, что ж там такое может находиться. – Но он жил здесь и, видно, свыкся с этим.

– Сниматься в кино, конечно, не так уж плохо.

– Дело не только в кино, – торопливо сказала Орфамэй и закусила нижнюю губу. В глазах ее что-то вспыхнуло и очень медленно угасло. Я снова поднес к трубке зажженную спичку. Даже возникни у меня какие-то эмоции, усталость не дала бы им проявиться.

– Знаю. По крайней мере, догадывался. Каким образом Оррин узнал о Стилгрейве то, чего не знала полиция?

– Я... я не знаю, – неторопливо заговорила Орфамэй, осторожно подбирая слова. – Может, через того врача?